Н. Чернышевский - Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 2. Статьи и рецензии 1853-1855 - 1949

Но один из гостей, не участвовавший в наших рассуждениях, идя со мною по дороге, сказал, будто бы мы сами себя обманываем; будто бы прекрасные повести, нами слышанные, были совершенно ничтожны и будто бы о них не стоило говорить. — Почему же они ничтожны? — спросил я его, обидевшись. Но он, по какому-то странному капризу, заговорил о погоде, не отвечая на вопрос, что мне показалось вовсе неучтиво.

Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Московского университета за истекающее столетие, по день столетнего юбилея, января 12-го 1855 года, составленный трудами профессоров и преподавателей. Москва, 1855. Два тома.

История императорского Московского университета, написанная к столетнему его юбилею ординарным профессором С. Шевыревым. 1755–1855. Мосг^а. 1855.

Эти труды, изданные по случаю столетнего юбилея Московского университета, не только всегда останутся в числе главнейших материалов для истории самого университета, но, при чрезвычайной важности этого учреждения в общей истории русской образованности, должны сделаться справочными книгами для всех вообще занимающихся историею просвещения и литературы в России. Давно уж не выходило книг, столь драгоценных в этом отношении. «Биографический словарь воспитанников Московского университета», приготовляемый теперь к изданию, будет необходимым и, быть может, важнейшим в ряду капитальных изданий, которыми дарит нас достопамятный юбилей.

Если б от нас требовался полный разбор общей системы этих трудов, оценка и пересмотр всех подробностей, ими сообщаемых, мы должны были бы отложить извещение о них до появления в

свет «Биографического словаря воспитанников», который должен раскрыть важнейшую сторону значения Московского университета— его влияние на развитие русского образованного общества, умственной, государственной, ученой и литературной жизни в России. Без того наши понятия о деятельности первого из русских университетов будут неполны. Но знакомство с исто-риею университета уже значительно расширяется изданными теперь тремя томами материалов; и потому, отлагая пока мысль о полноте и всесторонности нашего отчета, мы не можем теперь умалчивать о важных трудах, которыми по справедливости уже должны интересоваться.

Принимая на себя обязанность написать историю Московского университета, можно было понимать свою задачу двумя различными способами, различие между которыми мы означим терминами, быть может, устаревшими, но точно выражающими характер того и другого способа — можно было стремиться к тому, чтобы составить прагматическую историю университета, или к тому, чтобы быть его летописцем. В первом случае надлежало, по существенному различию ступеней развития университета, разграничить его столетнюю жизнь на периоды; показать характер, внутреннюю жизнь и внешнее значение университета в первые годы его возникновения; потом постепенное расширение и возвышение этого учреждения. В таком случае самый текст истории вмещал бы в себе только существенно важные факты, связанные по их внутреннему сцеплению и изложенные со всею возможною полнотою. Но как материалы, из которых должны были извлекаться эти картины, большей частью еще не изданы или недоступны читателям по редкости старинных изданий, в которых погребены от большинства не только публики, но и ученых исследователей, то все важнейшее из этих материалов было бы, сообразно требованиям науки, напечатано в бесчисленных приложениях, из которых иные имели бы довольно большой объем. Так, например, поступил Карамзин и тем сообщил своему труду, с одной стороны, высокое литературное достоинство, с другой стороны, не заменимое ничем достоинство архива. Конечно, избрав такую форму, автор возлагает на себя работу очень многосложную и тяжелую; кроме того, драгоценные приложения значительно увеличивают объем книги; и мы, вероятно, назначаем слишком тесные границы изданию истории Московского университета, полагая, что объем книги г. Шевырева стал бы вдвое или втрое более, если б он решился следовать такому плану и извлечь для приложений все, что скрывается важного хотя в одних рукописных материалах, которыми он пользовался (как-то: 1) пятнадцать

томов актов Конференции за 1755–1770 годы; 2) переписка первых иностранных профессоров с Миллером; 3) семнадцать или более томов речей, произнесенных первыми профессорами;

4) бумаги М. Н. Муравьева; не говорим уж об извлечениях из

редких печатных изданий, иногда существующих в одном только экземпляре). Если б автор решился печатать эти приложения, он обременил бы свою историю, быть может, еще двумя, быть может, и более, томами. Конечно, это основательное опасение, а также отчасти и краткость времени, остававшегося для составления истории, побудило почтенного автора избрать летописную форму. Он подразделяет столетнее существование университета на одиннадцать периодов по времени кураторства или попечительства различных сановников, заведывавших университетом; кроме того, иные главы дробятся на хронологические отделы, еще более мелкие, часто заключающие не более двух нли трех лет; в каждой главе или подразделении главы идет множество рубрик, по которым расположены факты, касающиеся того или другого учреждения, существовавшего при университете, той или другой стороны университетской жизни; так что вообще внешнее подразделение фактов и известий преобладает над их внутреннею последовательностью. Конечно, таким планом много был облегчен труд составления книги, и мы предполагаем, что ему обязан почтенный автор возможностью изложить историю университета в том объеме, какой она теперь имеет у него.

Мы считали нужным упомянуть об этом отчасти и для того, чтобы ошибки и односторонности нашего последующего краткого обзора, вероятно, довольно многочисленные, не были приписаны читателями самому почтенному составителю «Истории Московского университета». Постоянно занимаясь изложением более или менее важных, по его мнению, фактов в той разрозненности, которая составляет необходимую принадлежность летописной формы, автор остерегается прагматизма, вероятно, считая его преждевременным, и мы могли только отгадывать отношения различных эпох жизни университета; при отгадывании почти неизбежны ошибки, и если они должны быть поставлены кому-нибудь в вину, то, конечно, нам, а не почтенному автору, нигде не высказывающему своих соображений о внутреннем развитии университета. Мы по необходимости должны отваживаться на это, вынуждаемые самою краткостью нашего очерка, которая требует выбора наиболее важных фактов и теснейшего их группирования, и, наконец, делает необходимостью набрасывать общие характеристики '.