Валентин Распутин - У нас остается Россия

Благоденствие Минводхоза за счет той практики, которой он живет, даже в нашей стране, где не привыкать к загадкам, - тайна за семью печатями. Если значат у нас что-то общественное мнение, доводы ученых и специалистов, авторитетных комиссий - почему они ничуть не влияют на настроение этого министерства? Или у демократии и гласности руки коротки, чтобы дотянуться до тех верховодов, которые оберегают Минводхоз как родное дитя? Или его труды, представляющиеся нам по неведению антиприродными и антинародными, диктуются какими-то особыми государственными интересами, чем-нибудь вроде долговременных предупредительных мер против возможного изобилия?!

Если бы энергию, которую затратили писатели на противоборство с Минводхозом, удалось загнать в киловаттчасы, не понадобились бы атомные станции. Мы слишком рано в 86-м году праздновали победу, когда появилось правительственное постановление о приостановке работ, связанных с поворотом северных и сибирских рек. Это, как выясняется теперь, была пиррова победа. Мы должны были это подозревать, когда сразу за постановлением последовало награждение министра высокой наградой - своего рода компенсация за необходимость передислокации сил.

В этом зале два года назад выступал каракалпакский писатель Тулепберген Каипбергенов, рассказавший о трагедии Арала, которая потрясла нас и к которой Минводхоз имел прямое отношение. Арал объявлен зоной бедствия, а с голов руководителей Минводхоза не упал ни один волосок.

Сегодня не надо гадать, «чей стон раздается над великою русской рекой». То стонет сама Волга, изрытая вдоль и поперек, больная, с рассольной водой, перетянутая плотинами гидростанций, распухшая от водохранилищ, с убывающим год от года знаменитым рыбным богатством. Глядя на Волгу, особенно хорошо понимаешь цену нашей цивилизации - тех благ, которыми человека заманили, как неразумное дитя, заменив ему радость бытия радостью эгоистических побед и достижений. Кажется, побеждено все, что можно было, даже душа, даже будущее; все больше горечь, как пепел из заводских труб, гнетет нам сердце и вязит ноги, но снова и снова выкликаются цели, должные облегчить нашу жизнь, и мы, сознавая, что они могут только отяготить ее, тем не менее идем за ними.

Четырнадцать крупных водохранилищ в бассейне Волги, несть числа малым, живого места на ней не осталось, а строятся еще две гидростанции - Чебоксарская и Нижнекамская. Строятся тепловые и атомные станции, химические заводы. Сюда, в Волгу, собирался Минводхоз повернуть северные реки, чтобы спасти от обмеления Каспий. Каспий лучше человека разобрался, с чем имеет дело, и отказался спасаться. Нашли другую причину - с помощью мощных каналов перекачивать волжскую воду на Дон и Урал для орошения полей.

Общественность не одержала победу с переброской рек. Переброска, в сущности, продолжается, лишь с другого конца. На Волге построено тринадцать каналов и строится еще шесть - Иловатский и Камышинский, Волга - Чограй и Волго-Дон-II. Так что же теперь еще, спрашивается, делать Минводхозу, если на эту пятилетку ему отпущено 50 млрд рублей капитальных вложений, если у него огромная армия строителей и техники, а разоружаться ему никто не предлагает. Хоть на Луну, да вести каналы, осваивать миллиарды, занимать вооруженную до зубов армию. Этакие деньги на оздоровление земель не потратишь, их возможно вбухать только на разрушение.

Классический портрет в рост нашей экономике дал М. Я. Лемешев, доктор экономических наук, на примере железной руды и металла. «В нашей стране, - показывает он, - мы добываем 252 млн тонн руды в год. Это в пять раз больше, чем в США. Добывая руду так называемым прогрессивным открытым способом, мы разрушаем тысячи гектаров ценнейших черноземов, нарушаем гидрологический режим обширных регионов, создаем этим водный дефицит. Затем для обработки руды и получения металла строятся крупнейшие горно-обогатительные комбинаты и металлургические заводы. При выплавке металла загрязняются воздух и водные бассейны. Полученный металл идет на строительство циклопических прокатных станов. На этих станах прокатываются профили, из которых строятся гигантские роторные экскаваторы для добычи железной руды. Один такой “монстр” обладает, как нас убеждают инженеры, огромной производительностью, а на самом деле -чудовищной разрушительной силой: он способен копать по 5,5 тысячи кубометров в час. При этом, естественно, расходует огромное количество энергии и труда. Круг, таким образом, замыкается, и начинается новый технологический виток с тем же удручающе малым КПД в смысле получения конечных потребительских благ для людей и с трагически большим уроном для природы».

А вот еще одна модель на примере гидромелиорации и энергетики. Площадь затопленных волжско-камскими водохранилищами земель составила 2,5 млн гектаров. Нет нужды доказывать, что это были лучшего плодородия гектары. И столько же - 2,5 млн гектаров - орошалось на Волге в 1985 году. В наши дни четвертая, пятая часть из них в результате неумеренного полива или выведены из севооборота, или требуют немедленного спасения. К 2000 году площадь полива предполагается почти удвоить. В Саратовской области сегодня проведено 5 тыс км каналов, 9 тыс км трубопроводов, введено 17 тыс гидротехнических сооружений, 3800 насосных станций. Площади Саратовской ГЭС, вероятно, уже не хватает для перекачки воды, если для электродвигателей только 332 станций требуется 700 тыс квт, а ГЭС производит чуть больше миллиона. То же самое происходит в Волгоградской области, где почвы в немалой степени надорваны гидромелиорацией, на которую работает гидроэнергетика, уничтожившая в свою очередь те земли, которые не требовали полива. И опять круг замыкается.

А что будет с вводом канала Волго-Дон-II, Волга - Чограй и других, строительство которых форсируется, несмотря на протесты и отрицательную экологическую экспертизу?

А на очереди канал Волга - Урал. Хватит ли на них нижневолжских ГЭС, уральских и донских земель для них хватит? А волжской воды? О какой экологии может идти речь, если попираются правовые, экономические, моральные и социальные основы страны в угоду... чему? Кто возьмется объяснить - чему? Узковедомственным интересам, обычно отвечаем мы. Что это за «узковедомственные», если они шире государственных?! Правительство своим постановлением предлагает сокращать водопотребление как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, а министерство планирует значительное увеличение. По отзвукам, которые доносятся из промышленных центров, понятно, что дышится в стране трудно. Более ста городов, где выбросы превышают санитарные нормы в десятки раз и которые должны быть объявлены зонами бедствия. Это стало правилом. Чем громче звучали, чем ярче сияли названия в промышленно-пропагандистских фейерверках, тем больше на них копоти оказалось впоследствии. Так произошло в Магнитогорске, Новокузнецке, Ангарске, Братске и многих других местах.