Газета Завтра - Газета Завтра 18 (1222 2017)

Постараемся пояснить, в чём новизна. Сироты, в том числе социальные (то есть при живых родителях), естественно, были и раньше. Но во второй половине XX века, до развала СССР, если родителей лишали прав, детей старались отдать на воспитание родственникам. И только когда это не получалось, передавали в государственные учреждения. Кроме того, родительских прав лишали в самых крайних случаях, и отобрание ребенка из-за бедности, отсутствия ремонта, наличия в доме большого количества кошек, синяка или царапины на детской коленке никому даже в голову прийти не могло. Такое традиционное представление о сиротстве настолько укоренено в сознании наших граждан, что многие до сих пор не верят в "новые подходы" к этой проблеме. А вот в сознании чиновников, обученных по ювенальным методичкам, уже сформировалось иное понимание вопроса. С одной стороны, ювенальная система "заточена" именно против кровных родственников ребенка. Именно их всегда пытаются обвинить в мыслимых и немыслимых грехах, "спасая" от них детей. А раз они такие злодеи, то к чему подробности? Зачем детализировать их облик? О них надо забыть, "яко о небывших", и начать жизнь с чистого листа. В общем, сама логика ювенальной системы диктует отрыв ребенка от корней. Но есть и ещё один серьёзный мотив сокрытия информации. Поскольку детей сейчас отнимают, руководствуясь необоснованно расширенными ювенальными критериями неблагополучия, такой отъём часто незаконен. Недаром, когда родителям удаётся поднять шум, детей соглашаются вернуть. Поэтому чиновникам выгодно наводить тень на плетень, выставляя родителей вконец опустившимися негодяями.

Вообще, мы полагаем, что пора потребовать серьёзного расследования, в результате которого было бы установлено, в каких случаях изъятие детей из семьи было правомерным, а в каких — нет. Причём изучать надо не только по документам, в которых, как показывает опыт, нередко содержатся подлоги, клевета, но и на основании опроса свидетелей и самих потерпевших. Не сомневаемся, что картина ювенального беспредела впечатлит даже самого хладнокровного следователя…

Сиротская доля

А теперь попробуем представить, как будет чувствовать себя ребёнок, не только оторванный от ближайших родственников, но и практически ничего не знающий о них. А если и знающий, то что-то дурное: "спились", "наркоманы"… Это, кстати, тоже новые ювенальные веяния — говорить ребёнку гадости про его родителей. Раньше, даже если на то были реальные основания, так делать не полагалось. Детскую душу, и без того раненую, старались щадить. Наоборот, оставляли надежду, порой даже придумывали некие утешительные легенды, прекрасно понимая, что родную мать, какой бы она ни была, никто никогда заменить не сможет.

Чтобы не быть превратно понятыми, хотим сразу оговориться. Конечно, в жизни бывает всякое, и мы ни в коей мере не ставим под сомнение случаи, когда приёмные родители и дети искренне привязываются друг к другу и становятся самыми близкими, самыми родными людьми. Но подобные случаи, к сожалению, не столь повсеместны, как уверяют нас сторонники фостерных, патронатных, опекунских и прочих "замещающих" семей. И встречаются чаще, когда ребенка по-настоящему усыновляют, принимают в семью, не получая за это никаких материальных благ и не имея возможности отказаться от него, снова сдав в детдом. Эта обычная традиционная форма усыновления никогда не вызывала протестов. Другое дело — формы опеки, когда люди получают за приёмных детей деньги (порой немалые!), с лёгкостью могут взять несколько сирот в "замещающую" семью и с не меньшей лёгкостью вернуть их обратно, если что-то не так. Этих людей честнее называть воспитателями. Тогда ни у кого — ни у общества, ни у детей, ни у самих опекунов — не будет обманутых ожиданий. Прекрасно, если воспитательница любит воспитанника, как родная мать, но в обязательном порядке от неё этого не требуется. Главное, чтобы она была доброй, внимательной, заботливой, в меру строгой наставницей. Это, конечно, важная роль — кто спорит? Но она не материнская, она другая.

Теперь самое время вернуться к ребёнку. К его чувствам, к его переживаниям. А говоря прямо — к его трагедии. Конспективно обозначим лишь некоторые наиболее очевидные моменты. Человек, лишённый родных, чувствует себя беззащитным. Причём это не обязательно означает, что его реально некому защитить или что родные непременно могут обеспечивать необходимый уровень защиты. Это более глубинное, иррациональное чувство, присущее всем людям, всему человеческому роду. Игнорировать его — значит усугублять страдания от одиночества, страхи, тоску, депрессию.

В более взрослом возрасте подобные страдания могут отойти на второй план, поскольку человек обретает опору в дружбе, в деятельности, в любви. Многие сироты стремятся как можно раньше обзавестись семьёй, чтобы создать свой род. Стать родо-начальниками. Но парадокс нашего времени заключается в том, что, изымая ребенка из семьи, делают вид, будто кровное родство ничего не значит. А когда тот же самый ребенок подрастёт и решит обзавестись потомством, вопрос наследственности выйдет на первый план. И сейчас-то все эти генетические тесты и анализы уже никого не удивляют. А что будет дальше? Евгеника на марше, уроки Нюрнберга позабыты. Уже не стесняясь говорят о сиротах как о группе риска с точки зрения генетики. То тут, то там раздаются предложения стерилизовать "маргиналов", рекомендуют не заводить детей людям с отягощённой наследственностью. И у сироты возникает новая почва для чувства собственной неполноценности, тревог и страхов. Он ничего не знает о своих родителях, но краем уха слышал, что они его бросили, что он им был не нужен. Какая уж тут хорошая наследственность!.. А раз так, то имеет ли он право на отцовство, а она — на материнство? В западных странах, кстати, сироты, ставшие родителями, автоматически заносятся в базу неблагополучных, и у многих из них отнимают детей как раз потому, что у сирот "нет образа семьи" и "сомнительная генетика".

Подстерегает подросшего сироту и ловушка со стороны психологии. Особенно — модного нынче психоанализа, который придаёт очень большое значение ранним психическим травмам. А тут травма налицо, да ещё какая! Утрата родителей! Когда ребенка изымали, это, правда, никого не волновало, но сейчас… Может ли психика такого человека быть полноценной?! Следовательно — может ли он стать полноценным родителем? Ну, разве только если осуществлять раннюю профилактику, назначить ему социальное сопровождение, следить за каждым шагом и при малейших признаках неблагополучия незамедлительно изъять ребёнка.

Всё. Ловушка захлопнулась. В фашистской ювенальной системе разлучённые с семьёй дети лишаются и прошлого, и будущего. Таких безродных Иванов, Джонов, Жанов и Гансов уже очень много по всему миру, и система продолжает их множить. Зачем? С какой целью? Постараемся ответить на этот вопрос в следующей статье.