Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

В июле – августе Черчилль еще настаивает на поддержке Деникина с целью свержения власти большевиков. Ему, однако, характерно возражает премьер-министр Ллойд Джордж: «Было бы ошибкой считать наши военные операции в России борьбой против большевизма. Да, один из членов кабинета постоянно призывает к такому подходу, но я всегда возражал против этого… Мы не намерены вмешиваться во внутренние дела России. Какое правительство будет у русских – забота самих русских. Пусть даже это будет большевистское правительство. При этом лично мне не нравится никакое их правительство». Его поддерживает председатель Совета лорд Бальфур, а также министр иностранных дел лорд Джордж Керзон, опасавшийся, что стоящий за «единую и неделимую» Деникин в случае победы не сохранит независимость новых республик, созданных при помощи Великобритании на обломках Российской империи. Ряд других министров высказывается в том смысле, что Англия «ставит не на ту лошадь» и что лучше иметь дело с правительством большевиков. 30 августа Ллойд Джордж пишет Черчиллю, что не намерен более тратиться на Деникина, Колчака и Юденича: «Народ Британии не потерпит швыряния очередных миллионов фунтов на глупые военные мероприятия». Но Ллойд Джордж не был всевластен; Черчилль продолжал вести свою линию, опираясь на консерваторов и иные влиятельные круги.

Тем временем 2 сентября Белая армия под командованием Деникина входит в Киев, выбивая оттуда Петлюру. Казалось бы, белые – на гребне фортуны, им надо только немного помочь, чтобы власть во всей стране перешла к ним.

Однако 9–15 сентября происходит еврейский погром в Фастове. Весь сентябрь и начало октября погромы идут в Киеве и в других городах. И вместо помощи 26 сентября происходит вывод английских войск из Архангельска. 27 сентября – уход последних транспортов с английскими войсками из Архангельска; еще ранее город оставили американцы. 12 октября британские войска уходят из Мурманска. Это конец всей северной интервенции, прекращение присутствия войск союзников на театре боевых действий, их участия в раскладе реальных сил.

Инерция побед еще какое-то время действует. 13 октября Белая армия захватывает город Орел – пик ее достижений, – но вскоре уже вынуждена отступить под натиском Красной армии. С этого момента фортуна покидает белогвардейцев, фронт начинает катиться назад. 22 октября Красная армия под Петроградом наносит поражение белогвардейским формированиям под командованием Юденича. 26 октября Добровольческая армия генерал-лейтенанта В. З. Май-Маевского, сдав красным Орел и Кромы, начинает отступление на Юг. 27 октября войска Махно захватывают Екатеринослав. 15 ноября Красная армия берет Омск, а 17 ноября выбивает деникинские войска из Курска. 27 декабря – победное окончание восстания в Иркутске против режима генерала Колчака, вскоре «верховный правитель» будет расстрелян. 30 декабря советские войска занимают Екатеринослав. 3 января 1920 года окончательно взят красными Царицын.

С этого момента Белое движение, сохранившееся только в виде ВСЮР, окончательно обречено. В марте 1920 года белогвардейцы Деникина полностью разгромлены, держится только Крым неимоверными усилиями генерала Слащова. Короткий период восстановления боеспособности Белой армии, связанный с приходом высокоодаренного и ясномыслящего Петра Врангеля на должность главнокомандующего, несмотря на ряд блестящих победных операций, уже не мог изменить ход событий в целом.

Итак, мы ясно видим, что с января по сентябрь 1919 года Белая армия, в общем и целом, идет путем побед, а с осени встает на путь поражений, окончившийся крахом.

Негативную роль Англии в изображенном здесь финале я уже описал выше, опираясь отчасти на мемуары Врангеля. Но этот великий белый полководец ничего не написал о «заслугах» Черчилля в таком ходе событий. А ведь роковой исход исторической битвы белых и красных приходится на период именно его министерства…

В поисках причин и объяснений вновь приходится обращаться к книге Гилберта.

Гилберт так характеризует позицию Черчилля на старте новой карьеры: «Основной задачей Черчилля в Министерстве обороны было продолжать ту политику, которая была выработана еще до его вхождения в состав кабинета и состояла прежде всего в снабжении британским оружием белых армий в России, пытавшихся в тот момент изгнать большевиков из Петрограда и Москвы» (48).

Действительно, поначалу, получив пост военного министра, Черчилль взялся ревностно бороться с «русской» революцией, которую ненавидел всей душой, заслужив этим дурную репутацию у большевиков вообще и лично у Ленина и даже вызвав беспокойство у Ллойд Джорджа, который писал Филиппу Керру 16 февраля 1919 года: «…Я надеюсь, что Черчиль не вовлечет нас ни в какие дорогостоящие операции, которые повлекли бы за собой большие затраты людьми или деньгами».

Черчилль никогда не питал иллюзий в отношении сил, захвативших власть в России. «Верховный большевистский комитет, эта нечеловеческая или сверхчеловеческая организация, как вам угодно, – это сообщество крокодилов, обладавших образцовыми интеллектами», – писал он без обиняков в «Мировом кризисе». Известна его оценка образа правления красных как «страшного варварства и террора, господствовавших в этой стране». Он никогда не заблуждался и в отношении будущего Советской России, и ее значения для будущего всего мира. И не скрывал своих оценок. Вот очень точная и прозорливая его формулировка: «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года [1919] мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело. Эта истина станет неприятно чувствительной с того момента, как белые армии будут уничтожены и большевики установят свое господство на всем протяжении необъятной Российской империи». «В России началась суровая, бесконечная зима нечеловеческих доктрин и сверхчеловеческой жестокости», – писал он прямо и при этом радовался, что «был образован «санитарный кордон» из живых национальных организаций, сильных и здоровых, который охраняет Европу от большевистской заразы», имея в виду Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву и главным образом Польшу. Ибо он был уверен, что «мы скоро будем иметь дело с милитаристической большевистской Россией, живущей только военными планами, глубоко враждебной Антанте».

В отношении Белого движения Черчилль, напротив, не раз высказывал симпатию и понимание. Так, ему в целом импонировал Деникин, «обладавший всеми достоинствами и недостатками упорного, рассудительного, спокойного и честного вояки». В отношении Колчака Черчилль составил настоящий панегирик, не лишенный, впрочем, критической наблюдательности: «Колчак, энергичный человек лет сорока, был среди моряков тем, чем Корнилов был среди солдат… Колчак был честен, благороден и неподкупен. По своим взглядам и темпераменту он был монархистом, но он прилагал все усилия, чтобы быть либеральным и прогрессивным, не желая отставать от духа времени. Политического опыта у него не было, и он был лишен той глубокой интуиции, которая дала возможность людям одинаковых с ним качества и характера пробить себе путь среди подводных камней и бурь революции. Это был умный, благородный, патриотически настроенный адмирал… Колчак был наиболее подходящим из действовавших в то время в Сибири людей. Его программа была именно такая, какая была тогда нужна; но он не обладал ни авторитетом самодержавного строя, ни тем, который могла дать революция». В короткой, но исчерпывающе высокой характеристике предстает в мемуарах Черчилля «генерал Врангель – новая фигура исключительной энергии и качеств, человек, чересчур поздно занявший место среди белых вождей».