Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Особенно заметно и ярко это проявилось во всей истории со Второй мировой войной, а также в палестинском вопросе и истории Израиля. Но были и другие прецеденты. Расскажу об этом кое-что. Собственно, все основное по поводу войны и палестино-израильской проблемы я вкратце уже поведал читателю. Расставлю только еще раз акценты и покажу некоторые стороны вопроса, до сих пор не раскрытые.

Начну с политического дебюта Черчилля на внутриполитической арене Англии, когда впервые проявились его истинные пристрастия.

Мы помним, как еще на заре своей карьеры Черчилль активно лоббировал интересы еврейских иммигрантов, в основном из Восточной Европы, стремившихся въехать в Англию и закрепиться здесь.

Но иммигранты, особенно в значительных количествах, всегда несут с собой для местных жителей хронические проблемы в виде напряжения на рынке труда и жилья, а также в национальных и расовых отношениях. Принцип этнического фаворитизма, заложенный в человека природой, неизбежно начинает играть возрастающую роль по мере увеличения статистического количества приезжих [135]. Все это осложняет, иногда сильно, а порой и невыносимо, жизнь коренного населения, и без того, как правило, нелегкую.

Как говорилось выше, уже к середине XIX века евреев в Англии насчитывалось не менее 45 тысяч, а значение еврейской общины во всех сферах английской жизни неуклонно возрастало. Настолько, что вызывало моральное отторжение опять-таки во всех сферах английского общества. Характерен пример великого писателя Чарльза Диккенса, который вывел в двух своих наиболее знаменитых романах весьма отвратительные образы еврейских темных дельцов – Фейджина [136]в «Оливере Твисте» (1838) и Урии Гипа в «Дэвиде Копперфилде» (1849). Как подчеркивает исследователь: «Напоминая читателям много раз, что самый страшный злодей в его романе – еврей, автор не поскупился на описания отталкивающей внешности Фейджина, усиленные выразительными рисунками художника Крукшенка» [137]. Отбиваясь впоследствии от упреков в антисемитизме, Диккенс писал некоей Э. Дэйвис: «Фейджин еврей, потому что, к несчастью, это была правда для того времени, к которому относится история, что этот класс преступников почти наверняка состоял из евреев».

Ситуация в Англии только усугубилась к началу XX века. Для того чтобы понять, как трудно жилось простым англичанам в то время, не обязательно читать исторические исследования, достаточно хотя бы ознакомиться с книгой американского писателя Джека Лондона «Люди бездны» (1905), в которой он описывает жизнь лондонской бедноты, тех самых «трудящихся масс». Писатель, специально купив бедняцкую одежду и обувь, снял угол в бедном квартале Восточного Лондона и попытался вести такую же жизнь, какую вели его соседи. Книга, прямо скажем, не для слабонервных, в ней живописан тот предел человеческого существования, на который было обречено огромное большинство рабочего люда в трущобах имперской столицы. Нищета, болезни, бездомность, рабский труд, полная беспросветность и безрадостность для всех возрастов от юности до старости…

Одной из главных проблем была жестокая безработица и отсутствие элементарных бытовых условий проживания, начиная с пресловутого квартирного вопроса. Даже в 1930-е годы в отдельных районах лондонского Ист-Энда до 18 % жителей находилось в состоянии нищеты, в начале века этот процент был еще выше.

Однако уровень жизни английских рабочих, и тем более безработных, – это явно был не тот вопрос, который волновал начинающего политика Черчилля. Ведь лично он мало зависел в своей карьере от рабочего класса, у него были другие гаранты. Между прочим, именно кумир Черчилля консерватор Дизраэли предложил «Билль о реформе» 1867 года, наделивший рабочих избирательным правом и резко увеличивший электорат до двух миллионов человек. К началу 1930-х рабочие составят почти 80 % населения Англии. Но Черчиллю этот электорат был безразличен и даже внутренне враждебен. Вспомним, что в 1911 году ему даже пришлось бесславно уйти с поста министра внутренних дел, не справившись с рабочим движением, которое он вознамерился уничтожить «залпом картечи», поразив своей кровожадностью современников.

Совсем иного отношения удостоились от него протестующие евреи, которых он решил защитить от… англичан.

В 1904 году, лоббируя интересы иммигрантов, он вознамерился стать добрым за чужой счет и расписывался за английских рабочих, уже почувствовавших на своей шкуре издержки иммиграционной политики:

«Английские рабочие, – писал Черчилль, – не такие эгоисты, чтобы подавить в себе естественное чувство симпатии к жертвам обстоятельств и угнетения. Они не поддаются сколько-нибудь заметно на пропаганду антисемитизма, омрачившую недавнюю историю европейского континента. Я убежден, что они не предпримут попытки выбросить из нашей страны чужака из-за того, что он беден и несчастен, и отвергнут меры, из-за которых без всякой по-настоящему доказанной необходимости будут дискредитированы и очернены традиции свободы и гостеприимства, которыми так долго славилась Великобритания» (22).

Это было писано в 1904 году, как раз в то самое время, когда Дж. Лондон собирал материал для свой страшной и обличительной книги «Люди бездны». Имея в виду этот факт, мы постигаем, какое черное предательство англичан совершалось подобными выступлениями со стороны Черчилля!

Позиция Черчилля, как всегда, была стойкой и бескомпромиссной: «Он постоянно добавлял новые факты и подробности в свои выступления против нелепого (с точки зрения Гилберта. – А. С. ) иммиграционного законодательства, оттачивая свою аргументацию в борьбе с ним. Но он по-прежнему оставался в меньшинстве, даже внутри своей собственной либеральной партии» (32).

Видимо, далеко не всем коллегам Черчилля это законодательство казалось нелепым, если ему пришлось встать в оппозицию парламентскому большинству, включая собственных однопартийцев. Изгой – ради евреев! Это очень важно отметить уже теперь, ибо эта ситуация будет повторяться много раз. Ведь он ради них был готов на все.

Между тем, тот наплыв евреев, который пролоббировал Черчилль и которому не нашли в себе сил противостоять англичане-патриоты, привел к естественному негативному результату. (Тут уместно процитировать французского политика Жан-Мари Ле Пэна, который справедливо заметил, что если в стране есть 2 млн безработных, это означает, что в ней живет 2 млн лишних иммигрантов.) По мере накопления иммигрантской еврейской массы, по мере нарушения ею предела допустимой концентрации, в простом английском народе накапливались мотивы и поводы для возмущения. Гасить это возмущение, им же во многом и вызванное, довелось именно Черчиллю, ставшему в 1910 году министром внутренних дел. Он сделал это с примерной жестокостью.