Газета Завтра - Газета Завтра 605 (26 2005)

«НАСТОЯЩАЯ ЛИТЕРАТУРА СОЗДАЁТСЯ И СЕГОДНЯ»

Владимир Толстой:

«НАСТОЯЩАЯ ЛИТЕРАТУРА СОЗДАЁТСЯ И СЕГОДНЯ»

Савва ЯМЩИКОВ. Володя, что для тебя в жизни самое главное? Как для человека, как для потомка Толстых, музейного работника?

Владимир ТОЛСТОЙ.Если формулировать очень коротко, то это сохранение прошлого ради будущего. Я абсолютно убежден, что, как плодородные слои почвы, наслаиваясь один на другой, создают ту питательную среду, на которой вырастает хороший сад, точно так же достойное будущее может прорасти только на мощной почве традиции, подготовленной предыдущими поколениями. Конечно, для меня Ясная Поляна — это колоссальный подарок судьбы. Потому что я не просто руковожу музеем-заповедником, а оказался в сердцевине рода, своими корнями уходящего, по крайней мере, в начало XIII века, хотя сегодня есть исследования, которые историю нашей семьи рассматривают еще глубже. И мне посчастливилось не чувствовать себя в отрыве от предков. Ясная Поляна и родовое имение Никольское-Вяземское для меня не просто красивые ландшафты. Я вижу в них хранителей колоссальной исторической памяти.

Известно, как глубоко почитал свои корни Лев Толстой. Его литература, вообще вся мыслительная деятельность напрямую связана с историей рода, с Толстыми, с Волконскими. И мне кажется, что сегодня нет более важной задачи, чем подумать о будущих поколениях и создавать детские сады, школы, университеты, основой которых станет национальное историко-культурное наследие. Потому что в отрыве от него образование невозможно. Оно теряет опору и становится почти бессмысленным набором знаний.

Не случайно сейчас именно образовательное направление стало одним из ключевых в жизни Ясной Поляны. Не случайно у нас есть единственный в России музейный детский сад. Уже несколько лет я пытаюсь вернуть в структуру музея яснополянскую школу, построенную и открытую дочерью Льва Толстого Александрой Львовной. Мы думаем и о том, что, может быть, Ясная Поляна была бы достойной базой фундаментального вузовского образования.

С. Я. Думаю, вы уже сегодня реально такую базу готовите. Володя, я уже упомянул о встречах писателей, о новом журнале. Расскажи чуть подробнее об этом направлении своей работы.

В. Т.В музей я пришел с журналистским образованием и опытом, до Ясной Поляны 12 лет проработал в журнале "Студенческий меридиан". Из "Студенческого меридиана", пожалуй, и выросли яснополянские писательские встречи. Одна из моих рубрик в журнале называлась "Золотая сотня", и это был некий список литературы, которым я поверял лучших на тот момент писателей. К этому периоду относится мое знакомство с Валентином Григорьевичем Распутиным, знакомство, которым очень дорожу. Я с огромным, с неземным поклоном отношусь к Валентину Григорьевичу и радостно вспоминаю наше, теперь уже двадцатилетней давности, общение на Байкале.

Тогда же были встречи с Анатолием Кимом, с Владимиром Крупиным, со многими другими писателями, которые впоследствии помогли создать в Ясной Поляне эти ежегодные встречи. Как журналист я, естественно, постарался привнести в жизнь музея и печатную деятельность. Создан издательский дом "Ясная Поляна", выходит научный "Яснополянский сборник". Это научное издание мы возобновили, но появились и совершенно новые. Такие, как литературно-художественный альманах "Ясная Поляна", как журнал размышлений "Толстой. Новый век". Эти размышления относятся к философско-религиозной деятельности Льва Николаевича, которую столь усиленно запрятывали от нескольких поколений читателей.

Вас поражает, почему сегодня взялись за Толстого, Достоевского, Гоголя. Да потому, что Толстой, Достоевский, Гоголь — самые опасные враги этих ниспровергателей. Ведь только на фоне Толстого, Достоевского, Гоголя, Пушкина видны их низменность и абсолютная ничтожность. Только на фоне Эвереста можно понять, что кочка ничего не значит. А если вершины свергнуты, и кочка кажется значительной. Самая большая и главная задача разрушителей — смешать добро и зло, смешать краски, чтобы ничего не было понятно. Тогда на этом сером фоне можно с высоко поднятыми головами называть друг друга великими и говорить: "Ты, великий, будешь академиком художеств, хоть ты поэт или писатель. А ты вот будешь великим академиком философии". Но пока есть подлинные вершины, эти действия смешны, потому что очевидна несоразмерность масштабов. Не хочу называть фамилий, речь о самой сути процессов.

С. Я. Ты же называешь фамилии: Толстой, Достоевский…

В. Т.Мне этого достаточно. Я могу назвать Распутина, Абрамова, Астафьева, как бы сложно к нему ни относиться. Это не обязательно только "деревенщики" или только православные писатели. Были сильные прозаики и поэты военного поколения, которые достойны того, чтобы их числить в ряду большой русской литературы. Если говорить о Толстом, Достоевском и Гоголе, то для "кочек" эти вершины особенно опасны. Они сегодня стали, может быть, даже современней и актуальней, чем тогда, когда писали свои бессмертные вещи. Перечитайте статьи Толстого столетней давности. Если их опубликовать на первых полосах наших газет, это будет сенсация. Самая оппозиционная, самая мощная, самая уничтожающая все то, что сейчас пытаются навязать и миру, и России. А раз так, Толстого надо осмеять, нужно этого старика превратить в идиота, признавая при этом, что он великий писатель. Ведь признать великим менее опасно. Просто великий — и все, достаточно. Но на самом деле Толстой не прочитан, он неизвестен. Точно так же, как неизвестен "Дневник писателя" Достоевского, как очень плохо известны "Выбранные места…" Гоголя.

Эта литература сегодня для властей предержащих даже более опасна, чем тогда, хотя Толстой прямо обращался к царю, прямо писал про чиновничество. Кстати, в нашем журнале напечатана забавная толстовская фуфоська "Два варианта описания жизни улья с лубочной крышкой". Это не очень свойственная Толстому, но блистательная сатира на нашу Думу вместе с Федеральным собранием, с правительством. Очень простой пример жизни улья с точки зрения трутня, присваивающего себе труд рабочих пчел. И с точки зрения рабочей пчелы, в общем-то, снисходительно относящейся к трутню. Это настолько про сегодняшний день, насколько мало кому из современных журналистов удается.

Вот вы упомянули, что, перечитывая Толстого, Достоевского, каждый раз находили что-то новое. Я "Анну Каренину", чтобы не соврать, в восьмой или в девятый раз перечитывал с огромным наслаждением. Поразительно, что открывается то, что просто невозможно уловить в первом прочтении. Читая впервые, следишь за фабулой. Есть треугольник Анна — Вронский — Каренин, и ты этим полностью поглощен. Кити, Левин, вся эта линия остается на втором плане. А уж про третий, пятый, седьмой, десятый план ты просто не подозреваешь. Но когда фабула знакома до мелочей, когда второй и даже третий планы изучены, прочувствованы, вдруг видишь, что это еще и невероятно мощный срез исторического времени.