Газета Завтра - Газета Завтра 595 (16 2005)

Передовые профсоюзы пошли в политику. Власть проявила крайнее озабоченность. Студенты взяли на вооружение лозунги оппозиции. Патриотические партии воспользовались ресурсом студентов. Сотрудничество налажено, организационные промашки — вроде появления среди студентов под конец митинга Жириновского — учтены. Насколько прочным окажется "союз булыжника и микроскопа", покажет скорое будущее.

«ВОЙНА ДВОРЦАМ!..»

«ВОЙНА ДВОРЦАМ!..»

Недавно в Москве известная назойливой рекламой "элитного жилья" строительная фирма "Донстрой" была вынуждена начать выплачивать задолженность по зарплате своим рабочим. До того приезжие строители из разных регионов России и стран СНГ были вынуждены трудиться практически за так. Руководитель столичного Стройкомплекса Владимир Ресин, по-видимому, опровергая слухи о соучастии во владении этой компанией, заявил: это заслуга Правительства Москвы, которое пригрозило недобросовестной компании отзывом лицензии.

На самом деле уступчивость "донстроителей" проявилась в результате многомесячной борьбы рабочих, которые создали свой профсоюз и провели ряд забастовок, в том числе "оккупационных". Многочисленными яркими акциями рабочих поддержали молодые коммунисты и комсомольцы из СКМ и АКМ, а также депутаты Государственной думы России Виктор Тюлькин (первый секретарь РКРП-РПК, фракция КПРФ) и Олег Шеин (фракция "Родина").

Можно поздравить товарищей с тактической победой, а остальным рабочим пожелать взять на вооружение. Эксплуатация иностранных и иногородних рабочих на многочисленных стройках Москвы — не просто мина, а целое минное поле замедленного действия. Прораб Ахмет раскрывает механизм эксплуатации и экономические основы разжигания межнациональной вражды на основании собственного опыта.

— Хотя русские рабочие порой и обижаются на иностранцев, что те занимают их места на стройплощадках Москвы, на самом деле в строительстве они не нужны прежде всего своим собственным русским нанимателям. На московских стройках в основном работают гастарбайтеры. Русские удерживаются в редких случаях. Потому что условия невыносимые: работа очень тяжёлая, и скотских условий они просто не выносят. Рабочим бывает заведомо известно, что обещанную зарплату получат не наверняка. Поэтому русские быстро уходят. И хозяева относятся к ним как к людям, которые неделю-другую поработают на стройке, а потом не выдержат, уйдут. Мне доводилось видеть молдаван, украинцев, таджиков, узбеков, киргизов, а русских я видел очень мало.

Моя семья живёт в Тверской области, я езжу в Москву работать. Хотя правительство говорит, что у нас только шесть процентов безработицы, но по Тверской области, только по нашему району, я вижу девяносто процентов безработицы. Мне доводилось работать в Тульской области, по роду предпринимательской деятельности выезжал в Орловскую область. За пределами Москвы я вижу больше половины безработных. Люди, абсолютное большинство, живут в нищете невероятной. До того опускаются — истощённые, оборванные, такие убогие у них избы, и нет надежды хоть где-то то найти работу. Лучше у себя дома нищенствовать, чем ехать в Москву и на кого-то полгода задаром надрываться. Такая ситуация.

Хозяину застройки коттеджа в Подмосковье русский рабочий не нужен, потому что русский, например, не льстивый. Руководители строительных организаций, работодатели — часто из бандитов. Им нужны такие рабочие, которые способны терпеть все их пороки, грубость. Жители Средней Азии и молдаване умеют быть льстивыми, хозяину это приятно. Они меньше пьют. Если хозяин и обидит их, то те не полезут давать в морду, выбивать свою зарплату. В одном месте только я видел москвичей, русских, три человека крышу делали, так они работали у посредника. А так в Подмосковье я сотни бригад повидал, а русскую только одну. Не нужны, короче, русские рабочие русскому работодателю. Устроиться на стройку у них шансов гораздо меньше, потому что хозяева уже предрасположены к гастарбайтерам.

Для работодателей рабочие — это скот, не люди. Гастарбайтер приезжает нелегально, не имеет права выйти за стены организации. Живут они, как правило, здесь же, на стройке, в холодных помещениях и полная антисанитария. Условия совершенно бесчеловечные. Их не оформляют на работу, деньги платят не по ведомостям, им не предоставляют нормальных условий жизни. Когда гастарбайтеры приезжают, они, прежде чем найдут место работы, как правило, месяц-другой, а то и третий бесплатно поработают. Потому что в Москве не так просто выйти за пределы стройплощадки и найти новую работу.

Например, когда я работал на Тимирязевской, так чтобы выполнить месячный план — дать шесть этажей, я должен был набирать до ста человек таджиков, узбеков, хотя профессионалов мне хватило бы и двадцати человек, ну, двадцать пять максимум. Я работал начальником участка, две тридцатипятиэтажки вёл, мои работы были по камню и металлу. У меня было в подчинении рабочих до ста человек, а среди них — ни одного приличного каменщика, чтобы углы заводить, окна-двери разбивать. Приходилось самому. И вот того, кто кирпича в своей жизни в руках раньше не держал, я научу кое-как справляться с этим кирпичом. А он себя вербовщикам выдаёт за каменщика, мастера кладки. Соответственное качество и выходит в доме, где квадратный метр продаётся по две с половиной тысячи долларов. Поэтому и стройки такие, что конструкции сами валятся. Как такой дом может называться "элитным", если строители ходят и смотрят, чтобы какая-нибудь стенка на них не свалилась?

Не то что бороться за зарплату, многие пикнуть боятся. Приходят работать потому, что некуда деваться. Создаётся впечатление, что в Таджикистане, Узбекистане все с голоду мрут. Они приезжают нечеловеческие унижения, эксплуатацию выдерживать. И даже не то чтобы на хозяев пикнуть, а между собой своими проблемами не делятся. Мечтают найти "доброго хозяина". Иностранный рабочий, заведомо зная, что ему могут не заплатить, должен перед уходом сначала как-то найти место, куда сбежать. Начинается утром работа, они поднимутся наверх, создают видимость, что работают, а сами весь день посматривают сверху на ограду. К оградам каждой организации подъезжают вербовщики с других организаций, со строек Подмосковья. Заметят рабочие, что кучка собралась, бегут скорее себя предлагать.

Иногда им удаётся привезти в свои края какие-то деньги, иначе они бы сюда не ехали. В Подмосковье, в частном секторе, обман реже — как минимум рабочие получают по двести-триста рублей в день. А вот в Куркино я работал, там была бригада молдаван, человек десять и девушки-картинки среди них, одна красивее другой. Они получали зарплату десять-пятнадцать тысяч, но мне с первого взгляда стало понятно, что получают они её потому, что, помимо работы, подвергаются сексуальной эксплуатации. Руководитель фирмы подставляет их тем, кто даёт ему подряды, от кого он сам зависит. Ещё в одной организации, на Нежинской, видел я бригаду белорусов, которые, хотя и недовольны были, ругались, всё-таки получали зарплату. Но их было полтора десятка, а всего работали несколько сот человек.