Газета Завтра - Газета Завтра 590 (11 2005)

Так и вышло. В 15:25 я сажусь в переполненный автобус "Тамбов — Тула", которого не дождался в Ельце. До Ефремова водила взял все те же 40 руб. В автобусе ехали вперемежку гражданские и человек двадцать солдат, которые достали, кажется, всех, своими "дедовскими песнями за жизнь". В 16:00 мы въехали, наконец, в Тульскую область, а еще минут через пятнадцать остановились у ефремовской автостанции. Я вышел…

16:20, Ефремов, мрак.…И, видимо, "попал". Черт меня дернул выскакивать из тульского автобуса! Следующий до Тулы пойдет только в 19:10. Три часа ждать! Слава Богу, тут есть и железная дорога. Беру дежурившего у автостанции частника и за магические 40 руб. еду до ж/д вокзала.

На секунду бросаю взгляд на схему движения автобусов на стене внутри автостанции. Все почти как в Хлевном: изображен один только Ефремовский район, от него в разные стороны, как от мини-Москвы, расходятся паучьи ножки с остановками. Когда дорога выходит за пределы района, в необозначенную terra incognita, расстояние между пунктами резко сокращается: Тула и Москва изображены, но между ними, по схеме, такое же расстояние, как между местными деревнями Кукуй и Трусово. Как выяснилось, эта схема — полное отображение "картины мира" жителя города Ефремова начала Третьего тысячелетия: Тула, Москва и Париж — где-то в одном недосягаемом месте за пределами "ойкумены".

Это мне подтвердил и частник. Еще сказал, что и в "ойкумене" жизни нет — всё стоит, а что не стоит — принадлежит москвичам, платящим гроши. Ничего не строится, кроме двухэтажных коттеджей, на которых зарабатывает местный олигарх.

Центральная дорога Ефремова — вся в снегу, но водителя это устраивает: так хоть не очень скользко. Центр городской жизни — два "супермаркета" — оба на улице Ленина, естественно. Один — "Большая медведица" (торговая площадь — полсотни кв. м), другой — "Семейная копилка". Все первые этажи, выходящие на улицу, переделаны под магазины и фирменные аптеки, салоны или парикмахерские; их неоново-пластиковые панели сидят на облупленных пятиэтажках, словно разноцветные навозные мухи. Люди ходят по снежным улицам, как зомби. На столбах развешаны листовки, одну я запомнил: "Кандидат в главы Муниципального образования "Город Ефремов и Ефремовский район Тульской области" Долбаносов". Он хороший человек, наверное: первые слова его листовки (дальше сорвали) — "Хватит терпеть!"

Ефремовский вокзал уже третий год на ремонте, пахнет больницей и затхлостью. Отремонтирован только кассовый зал. В нем — 5 человек. Тут я узнаю, что до Тулы до утра не идёт ничего. А что идёт? Да только дизелюха до Узловой (это рядом с Новомосковском) — старт в 17:20. Ещё будет поезд на Москву — в 22:30 не то из Анапы, не то из Баку. Предыдущий был утром. Всё.

17:20, Ефремов, ж/д вокзал.Купив за 68 руб. билет на электрич… тьфу, на дизелюху, я медленно отплываю в сумерки. Ж/д дорога тут не электрифицирована; плестись "чугунка" будет медленно. Но я выбираю её — у меня теплится смутная надежда, что от Узловой можно будет по ж/д добраться до подмосковных Ожерелья и Каширы. Да и потом, нужно узнать, что это такое — дизель-поезд. Это четыре длинных вагона с деревянными скамьями (для 2,5 и 1,5 пассажиров по обе стороны от прохода), которые первые километры плетутся 30 км/час.

В моем втором вагоне — человек пятнадцать. Пьяный спит, старушки молчат, подвыпившая компания травит анекдоты, детишки играются с сотовыми. Я хоть убей не понимаю, откуда телефоны у этих деревенских подростков, ругающихся, как сапожник, и лузгающих семечки прямо на свою скамейку, чьи родители уже несколько лет сидят на безденежье. Вот вошел бомж, расположился рядом, и меня постепенно охватывает "ощущение вшей".

Через часок подростки (две девочки и пацаны лет 13-15), доспорившись, пошли в тамбур "мериться, чей палец больше". Думал, идут курить — как бы не так. Пацаны сорвали стоп-кран и спрыгнули недалеко от станции с англоязычным названием "Турдей".

Пытаюсь смотреть в окно, но ничего не видно. Поездная торговка уже в шестой раз проходит мимо, предлагая нехитрую снедь. Спрашиваю, почем орешки. — Шесть рублей. — Дайте один пакет! — Берите два за семь! — Не надо, говорю! — Надо: все равно распродать нужно. — Вот, возьмите 12 руб. — Не возьму, отвечает. — Возьмите за два пакета! — Тогда вот вам пирожок! Ну тогда мороженое! Ну тогда семечки!

Отдал семечки бомжу — тот расчёсывает гриву деревянной расчёской. Орешки оказались сделаны во Вьетнаме.

20:00, Узловая, Тульская обл.Приехали. Ни на Тулу, ни на Ожерелье уже ничего не идёт. Как заметили в закрывающейся кассе: "Ночь на дворе, какие электрички!" Ближайшая "чугунка" на север — поезд "Волгоград — Питер" — в 0:05! Вездесущие частники просят до Тулы 400 руб. (это сорок километров). Тогда я сажусь в маршрутку до близкого Новомосковска и за десять минут и 8 руб. доезжаю до города, через который, как мне казалось, должно много чего идти как на Москву, так и на Тулу.

20:20, Новомосковск, авто — ж/д вокзал.Всё куда грустнее. Поездов ни до Тулы, ни до Москвы тут не пойдет до утра. Маршрутки в Тулу на сегодня кончились. Частники просят 700 руб. до Тулы и 1500 руб. до Каширы. Правда, в 23:00 будет еще автобус до Москвы — если полегчает со снегом. Весь основной транспорт заработает только утром.

Приглядываюсь к гостинице в 50 м от вокзала. Переночевать в одноместном номер тут обойдется в 400 руб.

Решаю ждать автобуса до Москвы. У меня — два с половиной часа. Как бездарно проходит время! До Москвы по трассе тут меньше 200 км. Это два часа нормальной езды на тачке. Но эти два часа мне нужно будет бегать вон от тех ментов, которые проверяют документы уже у пятого подряд прохожего. Что я им скажу? Что путешествую по России на перекладных? Я бы на их месте не поверил.

Время 21:20. Где-то в это время мой "законный" поезд отправляется с вокзала Воронежа: занавесочки, чаек в подстаканниках, книжка под свет ночника… Я не выдерживаю в этом пустом холодном зале ожидания и иду в соседнюю забегаловку "Три пескаря" — там пьют человек восемь, включая негра. Беру пива, картошку-фри, гляжу как официанточка с пластиковым подносом в ожидании заказа машинально пританцовывает под турецкую музыку по "Love-радио". От готовности наших барышень без разбору пускаться в турецкие "танцы живота" становится грустно — есть в этом что-то генетически-невольничье.

Без десяти одиннадцать — автобус пришел! Я рад — нынче ночью я буду в Москве. Что я там буду делать в четыре утра, меня пока не беспокоит. Со мной садятся человек двадцать, но две трети выходят в первые двадцать минут езды.

Наконец, уже к полночи, мы выбираемся вновь на трассу "Дон". Тьма-тьмущая, пространства не видно, будто мы поднялись за облака. Москва, словно черная дыра, тянет нас к себе, вытягивает все соки — чем ближе к ней, тем быстрее, не отклоняясь, несется во тьме автобус. Двести километров ночного однообразия — что будет здесь на рассвете, когда взойдет, наконец, наше русское солнце? По этой ли дороге пойдут освобождать Москву полки народного гнева — навстречу рекам беженцев, бросивших злосчастную, оккупированную столицу, навстречу вражеским позициям, навстречу долгожданной, неизбежной русской победе? Автобус подъезжал к Москве, тьма свистела под колесами, свет фар разрубал мертвое пространство, страна лежала в забытьи у обочины трассы, а водительское радио пело тепло и тихо, одними губами: "Я люблю тебя так, что не сможешь никак ты меня никогда, никогда, никогда разлюбить".