Газета Завтра - Газета Завтра 45 (1197 2016)

"ЗАВТРА". То есть мы из старого ослика сначала делаем какого-то скакуна, а потом говорим: "Мы из него и слоника сделаем"?

Валентин ГИБАЛОВ.Да, именно. Американцы пытались уйти от такого подхода, в АР-1000 они попытались сократить количество систем, хотя есть различные точки зрения, получилось это у них или нет, потому что реактор АР-1000 должен был быть построен за 5 лет, а реально их строят уже больше 8 лет, и ни один не запущен.

"ЗАВТРА". Хорошо. А каков выход, куда идти сейчас с конструкцией нового реактора?

Валентин ГИБАЛОВ.Хочется прежде всего сказать о БРЕСТ-300 — это российский реактор с революционной концепцией. В нём собраны все перспективные наработки. Это реактор, в котором не может развиться такая авария, как в Чернобыле, когда реактор разгоняется на мгновенных нейтронах и, по сути, вызывает тепловой взрыв. В БРЕСТе этот путь полностью закрыт, в нём реактивность не превышает критического предела, он не может разогнаться на мгновенных нейтронах.

"ЗАВТРА". Насколько я знаю, там совершенно другой теплоноситель — свинцовый?

Валентин ГИБАЛОВ.Да. Свинец — это, конечно, то, чего не было никогда в атомной отрасли. В советских атомных подлодках использовали свинец-висмут, но это совершенно другое. Свинец-висмут работает при 1000оС, а свинец в БРЕСТе — это рабочая температура в 3300оС. Но такой теплоноситель даёт возможность построить тот самый реактор с очень низким запасом реактивности.

"ЗАВТРА". Я читал, что даже ОЯТ (отработанное ядерное топливо) БРЕСТа перерабатывается на самой площадке станции…

Валентин ГИБАЛОВ.Да. Из него происходит извлечение всех полезных элементов, которые можно опять запускать в замкнутый ядерный цикл. Что важно: такие реакторы, бридеры (русск. "размножители") — залог развития новой энергетики. Они не просто сжигают топливо, но и нарабатывают новое, примерно 20% от сожжённого, в одном цикле, на что запускаются новые бридеры. Только так можно обеспечить топливом энергетику, которая может выдать достаточно мощности всей Земле — иначе просто не хватит природного урана. Теперь, хоть мы и не строим 5 тысяч гигаватт, всё равно речь идёт о десятках и сотнях гигаватт новой мощности. Есть такой скромный прогноз МАГАТЭ — 1000 гигаватт к концу XXI века.

"ЗАВТРА". Получается, что теперь мы хотим только удвоить число реакторов в мире: сейчас их 450, а будет 1000?

Валентин ГИБАЛОВ.Да. БРЕСТ подразумевает, что воспроизводится то топливо, которое в нём сгорело. Оно тут же на площадке ядерной электростанции перерабатывается. Из него извлекаются плутоний, уран и возвращаются обратно в реактор. Один раз мы заряжаем реактор плутонием и ураном-235 со склада, а дальше только добавляем уран-238 — отвальный, доступный и дешёвый изотоп.

"ЗАВТРА". То есть нам впоследствии даже не нужен природный уран-235?

Валентин ГИБАЛОВ.Не нужен. Реактор сам себя кормит. Это и есть второй момент, вслед за указанной невозможностью аварии по типу Чернобыля. Замкнутый цикл сокращает расходы на 7-10% и решает проблему урана-235: если природного урана будет меньше и если он будет дорогой. Но есть и третий важный фактор: на БРЕСТе невозможна авария с потерей охлаждения, как в Три-Майл-Айленде и на Фукусиме. Здесь как бы свинец ни кипел — он не выкипает, а лишь нагревается и отдаёт тепло специальным системам.

"ЗАВТРА". Хорошо, Валентин, вернёмся к вопросу инерции отрасли. Если БРЕСТ такой инновационный реактор, который учитывает многие наработки последнего времени, то почему Росатом достраивал натриевый бридер БН-800? Ведь это концепция из 1960-х годов!

Валентин ГИБАЛОВ.Это "соломка", та самая "соломка, которую стоит подстелить", потому что БРЕСТ, как бы он ни был революционен в своих идеях, пока что не проверен в металле, это красивая концепция. Если что-то пойдёт не так, то тогда уже есть БН-800, который точно работает. А за БН-800 уже виден БН-1200, который в полтора раза мощнее и имеет, по расчётам, экономику, равную ВВЭР-1200. Это уже не дороже в два раза, чем ВВЭР, а реактор, который можно строить серийно. Кроме того, БН закрывает проблему ОЯТ от ВВЭРов. Из отработанного топлива извлекается плутоний, уран, и они служат топливом для БН-1200. Это замкнутый ядерный топливный цикл, решение проблемы ОЯТ, которое постоянно накапливаются. Его надо долго, дорого и опасно хранить, сто тысяч лет минимум. А так мы отправляем ОЯТ в реактор и минимум в пять раз сокращаем объём отходов, в сотни раз сокращая время контролируемого хранения.

"ЗАВТРА". Если разобраться, даже если сейчас БН-800 или БН-1200 как серийный реактор выдаст размножение в 1,2 (20%) — это уже будет победа?

Валентин ГИБАЛОВ.Пока даже этого не надо. Он ведь питается тем топливом, которое вышло из реакторов ВВЭРов и РБМК, из имеющегося парка старых реакторов. Они нарабатывают ему новый плутоний, и его предостаточно на один-два бридера.

"ЗАВТРА". То есть мы опять упираемся в то, что сейчас той экспоненты атомной энергетики, что планировали в 1960-е, не будет, и нам надо только удвоить число реакторов к 2100-му году? В чём тогда проблема?

Валентин ГИБАЛОВ.Единственная проблема, которая всё это сопровождает, — проблема дорогих реакторов ВВЭР-PWR новых поколений, очень безопасных, но и очень дорогих и сложных. И эти реакторы вынуждены конкурировать с возобновляемой энергетикой, которая подъедает ядерную со всех сторон. Она всё время дешевеет и в какой-то момент сталкивается с атомной отраслью, что очень плохо: у атомной отрасли есть масса накопленного ОЯТ, сотни радиационно-опасных объектов по всему миру — и с этим надо что-то делать. Одно дело, когда у вас есть целая отрасль, которая генерирует сотни миллиардов долларов в год, просто вырабатывая доступное электричество, но если она сожмётся в десять раз, кто будет отвечать за хранилища ОЯТ везде по миру? Например, в Швеции эта проблема уже встала в полный рост: оказывается, что если сейчас Швеция закроет все ядерные блоки, а там они, как и в США, частные — то просто некому будет содержать хранение отработанного топлива.

"ЗАВТРА". То есть, фактически, закрытие АЭС становится болью всего общества и государства Швеция?

Валентин ГИБАЛОВ.Да. В итоге все проблемы приходят к государству. А государство говорит: "Да как же так? Это же дорого! Да и вообще, мы не специалисты во всём этом: изотопы, реакторы, хранилища…". Нельзя всё это поручить неким "эффективным менеджерам", просто потому, что это и сложно, и опасно.

"ЗАВТРА". Хорошо, но, объективно, не БРЕСТом же единым жива отрасль? Какие есть перспективные модели реакторов, которые могут заменить реакторы под давлением?