Газета Завтра - Газета Завтра 30 (1182 2016)

Илл. Василий Верещагин. Кружевница (1890‑е)

Такие мы были...

Андрей Фефелов

СССР фотография Культура Общество

в гостях у "Завтра" известный советский фотохудожник Вадим Опалин

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вадим Иванович, вы истинный хранитель особого знания о Советском Союзе, о советской Атлантиде. Ведь образ Советского Союза за последние двадцать лет в сознании миллионов молодых людей был чудовищно трансформирован под воздействием агрессивной антисоветской пропаганды. Между тем как СССР — это огромный мир, система, которая развивалась как вширь, так и вглубь, включая потрясающие достижения в науке и технике, гуманитарные достижения. Вспомним, например, про книжное дело в Советском Союзе. Ведь то был потрясающий мир!

Мой знакомый режиссёр Борис Лизнёв в своё время поделился со мной интересным наблюдением. Он заметил, что в Советском Союзе, как только у людей массово появились фотоаппараты, вдруг произошёл ренессанс фотоискусства. Обычный человек мог стать настоящим фотохудожником. Люди стремились не просто снимать свадьбы, пейзажи, они пытались осмыслить мир через фотографию. Вы, конечно, храните в сердце память о том времени. Как вы стали фотографом?

Вадим ОПАЛИН.Я очень увлёкся фотографией, когда заканчивал Географический факультет, готовящий по существу профессиональных бродяг. Учился я, кстати, вместе с Колей Дроздовым, заканчивал ту же кафедру, что и он, в тот же год. У нас на факультете бытовала такая пословица-поговорка: "Тот не географ, кто не фотограф". И это было действительно так! Любой студент мог получить бесплатно несколько катушек, бумагу для оформления своего отчёта, репортажа. И неважно, кто он был: почвовед, океанолог… Когда я начал снимать, а снимал я в течение шести сезонов, меня сразу начали печатать, потому что я был в глубинке, видел очень много интересного…

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вы снимали жанровые фотографии?

Вадим ОПАЛИН.Конечно. Я жил на Чукотке с местными жителями по три месяца, поэтому они на меня не обращали внимания, даже иногда отмахивались: да отстань ты, лезешь со своим… Там я и понял вкус репортажной документальной фотографии, когда нет никакой постановки, никаких режиссур. Благодаря своей профессии я увидел великолепную страну — Советский Союз. Где я только не бывал! Я был сотрудником журнала "Турист" и имел возможность полететь практически куда угодно.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Знаю, что вы ещё и знаток нашей Арктики…

Вадим ОПАЛИН.Знаток — громко сказано. Я страшно люблю тундру и выражение Джека Лондона — "зов Севера" — потрясающее! Оно мне очень близко.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Ваш фотоаппарат "Зенит" снабжён небольшим телевиком. По сути дела этот телевик и позволяет незаметно для человека снимать ситуацию.

Вадим ОПАЛИН.Да, у меня на груди висело всегда два аппарата. "Киев", там "полтинник", выражаясь нашим языком, и вот этот 135-й, он очень удобен, потому что я никогда не понимал выражения "скрытая камера". Да никакая не скрытая, просто большинство людей не понимают, что я их снимаю. У меня висел мой старый добрый "Салют", 6х6 кадров — средний формат. Я его очень любил. Когда вы снимаете "шахтой", люди на вас не обращают внимания, и можно хитрить — разговаривая с ними, потихоньку нажимать на кнопочку. У меня очень много им снято, коллеги удивляются: "как ты такой неудобоваримой камерой снимаешь?!". Но снимает-то не камера, снимает голова!

Андрей ФЕФЕЛОВ. В этом самая большая тайна фотографии. Одной и той же техникой, с одной и той же натуры разные люди снимают разное. Передача взгляда, духа, мышления через фотографию является настоящей магией. В этом тайна искусства.

Вадим ОПАЛИН.Это сложная штука. Неразгаданная.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вадим Иванович, ваша коллекция — это более тысячи снимков?

Вадим ОПАЛИН.Гораздо больше снимков, какая тысяча…

Андрей ФЕФЕЛОВ. Тогда мы будем говорить не о том великом архиве, который у вас есть, а именно о той коллекции, которую вы уже отобрали и сформировали.

Вадим ОПАЛИН.У меня разные темы были: деревни, дети, молодёжь, патриотическая тема. Самые разные снимки накопились. У меня огромное количество фотопортретов современников. Постановочных почти нет, только 5% репортажных снимков. Я назвал коллекцию "Лица моих современников 1960-1980-е годы".

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вы знаете, что ваша коллекция перечёркивает десятки лет упорной антисоветской пропаганды?

Вадим ОПАЛИН.Один из людей, подаривших нам фотографию, сказал удивительные, прозорливые слова: "Фотография — это память, взятая в плен". Это было сказано в середине XIX века, и никто тогда не думал, что фотография станет великой технической и идеологической составляющей цивилизации. Мои фотографии — это свидетельство, документ, который нельзя подделать.

Конечно, у меня есть портреты знаменитостей. Но я сознательно снимал простых людей. Я жил среди них. И просто ходил за ними хвостиком. Нужно было терпение. Я, например, считаю очень сильной свою коллекцию "Сельская школа" — я неделю её снимал. Вы должны стать своим человеком. Если вы свой, то вам позволяются — конечно, не переходя границы — многие вещи…

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вы назвали "Сельскую школу", перечислите ещё свои коллекции, серии.

Вадим ОПАЛИН.Есть сильнейшая коллекция "Очередь в Мавзолей". Это единственная в мире серия. Четыре месяца я снимал, приходил, как на службу, к Мавзолею. У меня были очень ограничены рамки службой безопасности, что, естественно, осложняло процесс съёмки. Но снимать было необходимо, это было уникальное явление! Представьте себе: огромнейшая очередь, идущая от теперешнего памятника Жукову; люди выстаивали 3-4 часа. Шли в любую погоду. Люди были самые разные — и по национальности, и по социальному положению. Кого я там только не видел. Они приезжали в Москву и шли поклониться Ленину. Какие разные типажи! Выражения были самые разные. Я иногда замечал усмешки иностранцев. Для них это было странно. Но наши люди не обращали на них внимания, шли одухотворённые, сосредоточенные.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Я отлично помню точку бифуркации — тот переход, когда очередь в Мавзолей растаяла, и возникла колоссальная, дикая очередь в Макдональдс. Это произошло в 1989-м году. Советские граждане стояли в многочасовой очереди, чтобы причаститься западной цивилизации через эти искусственные булки. Ехали вкушать даже из провинции. Этот переход был чрезвычайно неожидан, стремителен, вдруг поменялись все приоритеты, векторы. Я, к сожалению, тогда не догадался снимать ту очередь. Сейчас бы сравнить эти образы… Многие ваши лица, которые вы снимали, наполнены чистотой. На этих лицах мало внутренней хитрости, страстности, того, что сейчас свойственно человеку бесконечно рефлексирующего, немного болезненного сознания.