Газета Завтра - Газета Завтра 17 (1169 2016)

Дюжина номеров, каждый второй с поп-потенциалом. Пожалуй, разные блоки песен могут работать на свою аудиторию. И зацепить "На океан" может совсем не только рэп-аудиторию. Которая, впрочем, давно уже не носит нишевого характера.

Тексты интересные, непростые, иногда с избытком, хватает цепких слов и строчек. Прилепин всегда ценил деятельность Кёртиса Джексона, известного всему миру как 50 Сеnt, и в альбоме уважение вновь проявлено. Но знаменитый американец творит гангста-рэп, а Рич-Прилепин скорее ориентированы на альтернативный рэп, благо пересечений с иными стилями хватает. Ну и, конечно, для того же 50 Сent читка — это форма пения, наши рэп-герои пока к этому только идут.

Американский историк Биллингтон полвека назад назвал свой опыт истолкования русской культуры "Икона и топор". Здесь в первой же композиции "наша идея" не без вызова усиливается: "икона, бердана, кагор и топор".

"На океан" — "пацанские" истории со здоровой агрессией, нечастым ныне мужским взглядом на реальность, сложным переплетением жизни, смерти и бессмертия. Так, без навязчивой мифологии возникает пафос перерождения.

Прилепин последовательно отстаивает своё видение мира, темы, представления. И заметная часть негатива связана с тем, что его порой оценивает "центровая" богема, в то время как культурный и жизненный опыт Прилепина, которым он явно дорожит, связан с русскими регионами. Он не "завоёвывает" столицы, а скорее совершает вылазки и с чувством выполненного долга удаляется назад.

Принципиально важна здесь и поколенческая тема. На этом, например, построены "Титры" — казалось бы, несколько удивительное посвящение любимым актёрам Микки Рурку и Вэлу Килмеру.

Почти уже афоризм "Серьёзные люди испортили мир" напомнил мне "Полюс" Александра Непомнящего с репликой про разумных мальчиков и девочек, изгадивших весь мир. Там тоже замышлялся побег-путешествие из душных "объятий" современного общества.

К двум композициям приложил руку Александр Ф. Скляр. Финальная "Наполовину" имеет своим основанием строки из "Ад-и-Рай" — "нельзя быть честным наполовину"; в номере "Столица" проявляются "Маршруты московские", но без благости оригинала. Депрессивная изнанка мегаполиса напоминает о боевике Скляра и IFK "Я живу в Москве" времён "Учитесь плавать". Это совсем не место силы, скорее наоборот — зона, порождающая хаос, "собственный мозг поедает столица".

Насыщен альбом и литературными аллюзиями, благо Рича считают литературоцентричным рэпером, а про писательство Прилепина можно уже специально и не упоминать. Название альбома и одной из ключевых композиций отсылает к роману Леонидк Леонова "Дорога на океан" (как-то Захар называл его своим любимым), вышедшему в свет в середине тридцатых годов ХХ века. Это многоплановое произведение, со сложной структурой сюжета, одновременно с линиями реализма и утопической фантастики. У Леонова также звучит тема путешествия, совмещения времени и пространства; образ Океана как символ бытия, а дорога к нему — путь к вечности. Всё это мы с лёгкостью находим у Рича/Прилепина. Только здесь ещё имеется и "91-й", отменивший мир, где жили и сражались герои Леонова.

На океан — стало быть, до края земли. Некогда способность дойти до такого края зависела только от воли человека. Потом земля стала шариком, висящим в бесконечном космосе, и край земли перестал волновать дерзких искателей. А потом был низложен величественный праотец Океан. Представление "о вольном множестве вод" распалось. Рич и Прилепин — о тех и к тем, кто, несмотря ни на что, способен услышать зов и ступить на дорогу к Океану.

Мир Серебровского

Екатерина Глушик

1

Салон Культура Общество

памяти народного художника России

Не стало Владимира Серебровского. Живописец, поэт, философ, музыкант, театральный художник. Во всём талантливый. Везде желанный.

Он был выдающийся художник. И его любили художники. Он был композитор, музыкант-новатор: ещё в советское время, соединяя цвет и звук, организовал студию электронной музыки при музее им. Скрябина в Москве. Создал музыку к нескольким театральным постановкам. И его любили музыканты. Он был поэт, его переводы Омара Хайяма — вершина изящной словесности. И его любили поэты.

Владимир Серебровский родился в Самаре. Отец — Глеб Владимирович — оперный певец, дважды лауреат Сталинской премии, мама — балерина, балетмейстер и педагог Любовь Александровна, урождённая Грюнталь, из дворянской семьи немецкого происхождения.

Семья жила в Саратове, Душанбе… И русская река Волга, и горы Таджикистана для художника — родные места, он их впитал, он их органично сочетал в себе и в своём творчестве… Закончив ВГИК, стал театральным художником. Работал в различных театрах страны, а с 1987 года Серебровский — главный художник МХТ им. Горького. Как он этим гордился! Как дорожил работой с Татьяной Дорониной, как ценил её и восхищался всем: талантом, красотой, стойкостью, стоицизмом. И театр гордился им. Он был гениальным — как говорят не щедрые на слова коллеги-художники, признающие его особость. Потрясающим — по мнению простого зрителя, меня. На его спектаклях декорации — едва ли не главное действующее лицо. А актёр без них словно голый. Они могут и "вызвать огонь на себя", удерживая внимание зрителя, помогут актёру спрятать свою возможную хворь или обстоятельства.

Какое видение мира должно быть, чтобы в постановке создать эпоху! Художник должен знать едва ли не всё о том времени, когда происходит действие. Должен сделать отбор из тысяч деталей той поры, перенести их на сцену, чтобы зрители путешествовали во времени, проникаясь духом его. Декорации Серебровского наполняют всё пространство сцены, но не затмевают, не заслоняют собой героя. Они его подают! Актёр в декорациях Серебровского не затеряется на сцене, не стает незаметным. Изумительное сочетание авангардизма и традиции. Сотворение праздника и ощущение красоты. Серебровский создаёт атмосферу, когда открывается занавес, и сердце замирает: ты — в храме искусства.

Владимир Серебровский писал пейзажи. Ну что после Саврасова, Куинджи, Шишкина, Левитана, Моне напишешь? Невозможно! Возможно. Смотрите Серебровского! Одной цветовой гаммой мог изобразить всё! Паганини играл на одной струне, и никто не заметил? Серебровский пишет одной гаммой — синим или зелёным, или желтым. Но перед вами мир во всей его полноте и красочности! Через жёлтое он показал чёрное, белое и зелёное: горы, трава на склонах, снег на вершинах… Он может через фиолетовое показать зелёное. Деревья и трава. Фиолетовые. Но это реализм! "Никогда я не был на Босфоре, ты меня не спрашивай о нём"…" Никогда я не была в Таджикистане, но ты спроси меня. И я расскажу. Я побывала там через серию работ "Сады и горы Таджикистана". Райские сады!