Газета Завтра - Газета Завтра 13 (1165 2016)

Можно ли побороть нынешнюю волну терроризма в Европе? Да, можно. Достаточно лишь наладить нормальную жизнь в Ливии, Сирии, Ираке — и массе других разорённых войной арабских стран, добиться процветания и сытости в странах "чёрной" Африки, решить давний узел палестино-израильского конфликта. Это и будет главной победой над терроризмом, но это, как говорится, "не картинка для телевизора", подобно тому, как никого не интересовали в СССР удои и привесы коров на фоне динамики событий на Ближнем Востоке во время той же самой "Войны Судного дня".

Рецепт настоящей борьбы с терроризмом уже вполне опробован и в СССР, и в России. Речь идёт, конечно же, о Чечне.

Пока чеченские боевики были героями вечерних ток-шоу и выпусков московских новостей — "война с террором" шла там же, на голубых экранах, никак не влияя на реальную жизнь и никак не приближая её к идеальной ситуации "нулевого ущерба". А в тот момент, когда на землю многострадальной Чечни в итоге пришёл вначале хрупкий, а потом и прочный мир — исчез и феномен "чеченского терроризма", который десятилетие кормил "ньюсмейкеров" и "аналитиков" чеченского направления.

Это и есть реальность физического мира — "войну с террором" выигрывает в итоге не тайный агент, не спецназовец, не журналист и не охранник в аэропорту. Все эти люди — лишь оборонительные рубежи, которое общество выставляет на пути террора. А терроризм побеждают двумя способами: подорвав и уничтожив его социальную базу — и/или обучив здоровое общество спокойно и разумно реагировать на угрозу террора. В конце концов, вероятность умереть, находясь за рулём или в салоне современного автомобиля, у среднестатистического гражданина где-то в сотню раз выше, чем погибнуть от бомбы террориста-смертника.

На автомобильные аварии стоит смотреть лишь для того, чтобы научиться без аварий ездить самому. Автомобильные подушки безопасности и ремни, конечно же, нужны, как нужны и контртеррористические подразделения и честные журналисты, оперативно освещающие новости. Но стоит ли бояться автомобиля? Нет, лучше научиться на нём ездить, понимая все его опасности, но и осознавая неизбежность его существования в нашей жизни.

Это и есть разумный ответ обывателя на проблему террора в современном обществе. Террор постоянно выплёскивается на нас с экранов, террор — рядом с нами, и с ним надо будет жить ещё достаточно долго. А бороться с терроризмом надо не "на своём поле", а искоренять его там, где он родился и продолжает рождаться каждый день. Россия эту максиму поняла ещё в 2000-х, поймёт ли Европа?

Apocalypse now

Александр Михайлов

Политика экстремизм Общество

что делать и кого назначить виноватым?

Чем больше развивается негативная ситуация с кризисом, тем всё более расхожим и осязаемым становится понятие экстремизма. На Западе это становится предтечей новой политики, когда реакционные силы начинают завоёвывать политическое пространство в связи с провалом политики беженцев. В России, слава Богу, ситуация с мигрантами стала рассасываться, и мы видим снижение протестных настроений и преступных посягательств в этой сфере. Тем не менее, в зависимости от ситуации экстремизм начинают трактовать неоправданно расширительно. Покритиковал начальство — экстремист. Не нравится работа ЖКХ — тоже. Администрация фейсбука стала блокировать аккаунты даже тех, кто употребляет в сети слово "хохол", да и вообще критикует Украину.

Опыт проведённых в спецслужбах лет позволяет заметить, что экстремизм — явление производное, вырастающее на почве неудовлетворённости, раздражения и неприятия чего-либо. Анализируя это явление, я попытался представить его в форме пирамиды, в основании которой находятся очаги социального возбуждения. Они могут быть разные: цены, жульничество в ЖКХ, непродуманные действия властей, парковки, эвакуация… Да Бог знает, что ещё могут нам добавить наш век и власть. Мало кто помнит, что многие революционные бунты начинались с мелочи, типа увольнения трёх алкоголиков с московской фабрики… Последствия кровавые, а сам бунт в историографии приобрёл образ массового протеста против самодержавия.

По мере приближения к вершине, мы проходим слои структурирования протеста, выраженного в реальных формах: пикеты, митинги, демонстрации и агитационная работа. И, опять-таки, это ещё не экстремизм. Это — управляемая форма гражданского неповиновения… На первый взгляд, управляемая. В ней ещё нет неформального лидера, который может сказать: слушай мою команду. Но в любом случае такой лидер (провокатор) может появиться. История знает немало примеров, когда вроде бы управляемый процесс превращался в ядерную реакцию. Зубатовские кружки, работавшие под контролем охранки, усилиями большевиков-провокаторов превратились в школы революционных экстремистов. Но как гладко было задумано! Политическое просвещение рабочих (кстати, в этих кружках учились и сотрудники охранки, получавшие первичные экономические знания). И суть была очевидна: зачем винить государя в ваших бедах, если причина в экономической (читай — капиталистической), а не политической сфере. Перехватившие инициативу большевистские лидеры перевели всеобуч именно в сферу политики.

На этом уровне пирамиды не только формируется, при негативном развитии (подчеркну: негативном), идеология протеста, но внедряются тренды, которые быстро завоёвывают популярность, становятся маркой движения. Очень часто это бренды эпатажные, вызывающие, противоречащие нормам морали и нравственности. Но, опять-таки, это ещё не экстремизм. Это удобренная почва для его прорастания. Умение власти манипулировать настроениями этого слоя может удержать равновесие. Отрицание, неуклюжая политика — напротив, накалить ситуацию. А следовательно, процесс выходит из-под контроля, переходит на иной, малоуправляемый уровень.

Для этого необходимо иметь возбуждённую, всё отрицающую массу, требующую врага. И этот враг может появиться. Он может быть подброшен извне, так как именно в основании пирамиды лежат дремлющие проблемы, иногда вызывающие раздражение. Это могут быть религиозные противоречия, экономические, политические, национальные.

Глава ЦРУ Ален Даллес неоднократно подчёркивал, что свержение любого режима лучше начинать с межрелигиозной и межнациональной розни. И на этом можно выстраивать политику, манипулируя чувствами маргинальной массы.

Анализируя события последних 20 лет, мы увидим, что именно межнациональная и религиозная рознь была предметом кровавых войн и крушения государств.

Экстремизм начинается тогда, когда сумасбродная идея, проросшая на основе неприятия чего-то, приобретает маниакальный характер разрушения. Она начинает наполняться идеологией, появляются лидеры, наступает фаза действий. Погромы общежитий мигрантов (враг внешний, реальный и ощутимый), сжигаются церкви, уничтожаются культурные и иные ценности, имеющие отношение к иному мировоззрению и жизненным ценностям. Появляются устойчивые кальки лозунгов и атрибутики, возвращаются в обиход забытые "герои".