Газета Завтра - Газета Завтра 13 (1217 2017)

Штырь разревелся. Он, оказывается, как раз детдомовский:

-Со мной вечно так! В детдом приходили и уводили других. Меня никто не выбирал. Воспитательницы успокаивали, мол, в следующий раз за тобой придут. Но и в следующий раз - не за мной! А когда после детдома квартиру дали, я жениться хотел. Хотел свой дом! Отел отцом быть, и детей своих самому растить. Очень хотел. И вдруг братан меня находит! О, мол, братан, у нас отец общий, он мне рассказывал, что тебя отдать пришлось. Тебе в детдоме имя дали другое. Папаня говорил: вырастешь- найди брата и дружите. Я наказ отца выполняю.

А сам, братан этот - китаёз натуральный. Давай, мол, выпьем. Я же не пил. А тут- водка рекой. Как же! Братья нашлись! Я и китаёзу рад был. Никого родных. И вдруг- брат. Какие-то его друзья, бабы из дома не вылазили. Алька пришла - скандал. Они её выгнали. Она плюнула, больше не приходила. Мы неделю гудим, месяц гудим. Какая тут работа! Не успел устроиться - уволили. Лежу, в себя прихожу, как-то заходит мужик со своими ключами. Да от моей квартиры уже у кого только ключей не было! Проходной двор.

-Я квартиру купил, - заявляет.- Вы мне сказали, что освободите через неделю. Неделя прошла.

Прикиньте, а? И ни братана, ни друзей. Оказывается, я квартиру этому братану подарил, все документы подписал. А я и имени его толком не знаю! «Брат! Брат!» Всем говорил: «Смотрите, как мы с ним похожи!»Я китаёз, что ли? «Похожи».

Свалить с квартиры пришлось. К Альке сунулся, да ей я зачем - алкаш без угла? А вот если бы меня взяли родители, я бы, может, институт бы закончил. А сейчас если кто придёт и уведёт, так только баба с косой. Больше я никому не нужен!

Все стали неумело успокаивать Штыря, утешать его, уверять, что он им нужен. Ведь Брага тоже ещё совсем недавно и представить не мог, что родня найдётся. Да ещё такие хорошие люди - забрали родственника. И с каждым может такое случиться. Ну а ты совсем молодой, жениться можешь. Баб больше, чем мужиков. Тебя отмыть - ты красавчик!

…Брага уже полгода жил в доме бабы Даши, как он обращался к матери Павла. И ему казалось, что так всегда и было: большой дом в лесу, необременительная работа по хозяйству, телевизор, беседы-споры. Споры, конечно, политические. Брага из себя выходил, когда баба Даша начинала эту сволотень в правительстве оправдывать. Мол, они хотят, чтобы всё было хорошо, но у них не получается. «Ты бы тоже не смог, Толечка,- говорит ему. Сравнила! Я и не лезу! А если бы там оказался, то не хуже их бы управился. Вот чего они… И следовал длиннющий список, что министрами было сделано не так. А всё – не так! Заводы позакрывали, на улицу народ вышвырнули! Это он по себе знал. Ему не надо рассказывать, как нерентабельно и неконкурентно было что-то.

-Да наша продукция в 15 стран шла! Ребята ездили монтировать даже во Францию! О Болгарии –Польше не говорю! И вдруг- нерентабельно! – горячился Брага. -Всех- к стенке!- наводил ужас своим радикализмом на бабу Дашу Брага.- И когда видел её неподдельный испуг, добавлял для острастки - потом собакам скормить- вот и вся честь этим сволочам! Говорят, так в Корее делают. Правильно делают! Глаза узкие, а ум широкий!

Но когда видел, что баба Даша едва сознание не теряет от его намерений, умерял пыл. Добавлял менее кровожадно:

- Парочку к стенке поставить – остальные – сразу задницы прижмут.

Паша пытался ему карманные деньги давать. Но Брага отказался: на всём готовом, даже вон полный бар выпивки. А когда столько много, вообще не хочется. Со временем начал в дачном посёлке то одному мастерить что-то, то другому. Сначала по-соседски помогал, а потом люди сами стали просить, чтобы за деньги поработал и им удобнее, и ему- заинтересованность. Народу в посёлке много, а руки, видно, не тем концом у всех вставлены: люстру повесить- и то зовут. Придёшь, в доме три мужика, а гвоздь забить некому! И стал «Анатолий Петрович» нарасхват. Он уже и на права сдал, мог сам поехать, материалы купить, привезти. Бабушку возил в город, если что-то нужно ей там было. И уже будь здоров зарабатывал. Даже сестре отсылал. Но не признавался новым родственникам, что у него сестра есть. Как она себя поведёт, если явится? Начнёт стыдить: ты до чего дошёл? В родню кому-то лезешь! Срам! Мошенник чистый!

Баба Даша делилась с ним какими-то заботами переживаниями.

-В каждом дому- по кому,- бывало скажет, вздохнёт, а потом, так и знай, что-то поведает. Вот племянница у них, внучатая, заика. И от этого такая застенчивая. Да и как заикой не стать? Девочкой маленькой была, попали в аварию. Отец- насмерть, они с мамой едва живы остались. Заикаться стала. Хорошо, сестра бабы Даши, бабушка девочки, с ними в то время жила, в силе ещё была, она дочь выхаживала, да не выходила. На глазах у ребёнка мама умирала. Потом с бабушкой осталась. А когда бабушка умерла - одна-одинёшенька. И работа хорошая, в архиве начальник отдела, и квартира, и дача своя, а счастья нету. Уже за тридцать, а замуж никак не выдадут. Сама слово не может выговорить, если мужчина к ней обратится. А чтобы познакомить – и думать нечего. Всё у неё книжки, работа, музеи, концерты.

Брага видел эту Марину два раза, и правда, даже его стыдилась приехала, головой кивнула - и с бабушкой в комнату ушла.

И Брага жалел её. Вспомнил, что они в школе пацанёнка из младшего класса, тоже заикался, дразнили, а тот плакал. Сейчас, почти 40 лет прошло, устыдился той детской жестокости. И когда Марина приехала, он её заляпанную грязью машину вымыл - хотел какое-то внимание проявить. Словно за это отчасти простится ему его детский грех, когда он мальчика-заику дразнил. А Марина когда увидела, что машина аж блестит, покраснела и голову опустила, Браге показалось, что даже слёзы у неё.

Потом бабушка то ли сама, то ли Марина попросила её, но послала «Толеньку» к Марине помочь гардины повесить. С другой стороны, чего бы она родственников сводила? Едва ли с умыслом. Но как бы то ни было, а когда он, стоя на стремянке, обернулся и взгляд поймал, разволновался, а Марина из комнаты выбежала. Брага даже чай отказался пить – ничего со своим волнением сделать не мог. И вот робкая тихоня Марина и Брага влюбились друг в друга. Он в школе так не волновался, не робел, когда первый раз в девочку на два класса старше влюбился. И если Марина приезжала, сам начинал заикаться. Порой и «здрасьте» не мог выговорить.

Их наэлектрализованность, когда сидели с бабушкой чаи гоняли, и старушке передалась. Как-то сидят баба Даша с Брагой, телевизор смотрят, она вздохнула и говорит:

-Как жалко, что вы - родня!

Его в жар бросило: понял, о ком речь. Стыдно, что и бабушка догадалась. Хоть не признавайся, мол, не родня никакая ты им, они тебе! Марине особенно. Отмолчался. Бабушка повздыхала. А дальше-то что?

Через пару дней, когда на кухне вместе кашеварили, говорит: