Константин Богданов - Джамбул Джабаев: Приключения казахского акына в советской стране

Блюм А. Советская цензура в эпоху тотального террора 1929–1953. СПб., 2000.

Любопытный отчет редактора о работе именно над переводами, см.: Шахова. Э. Роль редактора в издании книги // Översättning som kulturöverföring: Rysk-svenska och svensk-ryska översättningsproblem / Red. B. Lönnqvist. Åbo: Åbo Akademis förlag, 1993. C. 131–145.

Toury. G. Enhancing Cultural Changes by Means of Fictitious Translations // Translation and Cultural Change. Studies in History, Norms and Image-projection / Ed. E. Hung. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2005. P. 9.

Shostakovich D. Testimony: The Memoirs of Dmitri Shostakovich / As related to and edited by S. Volkov. Tr. A.W. Bouis. London: Hamish Hamilton, 1979.

Toury G. Enhancing Cultural Changes by Means of Fictitious Translations. P. 15.

Речь идет не о бинарном описании советской эпохи, например, в терминах официальной/неофициальной культуры (см. критику в: Yurhcak A. Everything Was Forever Until It Was No More. The Last Soviet Generation. Princeton; Oxford: Princeton UP, 2006. P. 4–8). Я имею в виду пространство действия внутри официальной культуры, где мотивы не обязательно идеологические, а часто художественные и порой чисто экономические.

Примером culture planning «снизу» можно считать перевод Тредиаковского из французского аббата Таллемана («Езда в Остров Любви», 1730): это была попытка не только реформировать русский литературный язык, но и внести культурную форму, до тех пор не существовавшую в России, — французскую салонную культуру. С возрастающим интересом в области translation studies к вопросам о переводе и власти инструментальная функция перевода все больше оказывается в центре внимания исследователей, см., например: Tymoczko М., Genlzler Е. Translation and Power. Amherst; Boston: University of Massachusetts Press, 2002. Из этого контекста славянские культуры, как ни странно, также исключены.

Friedberg М. Literary Translation in Russia. A Cultural History. University Park, Penn.: The Pennsylvania State UP, 1997. P. 4). См. также: Шомракова И. Книгоиздательство «Всемирная литература» (1918–1924) // Книга. Исследования и материалы. Сборник XIV. М., 1967. С. 175–193.

Ср.: «Состав издательства был неоднородным. „Всемирная литература“ привлекла к работе все наличные литературные силы в Петрограде, объединила людей различных литературных взглядов, вкусов и политических убеждений (от А. А. Блока, с самого начала перешедшего на сторону Советской власти, до Н. С. Гумилева — участника контрреволюционного заговора); это были старые кадры, большинство из них неохотно шло на сотрудничество с Советской властью; но их эрудицию, знание языков и мировой литературы можно и нужно было использовать в интересах республики. <���…> Неоднородный состав сотрудников затруднял работу издательства. Глубокие принципиальные разногласия проявлялись особенно при отборе произведений для издания» ( Шомракова И. Книгоиздательство «Всемирная литература». С. 177). Примечательно, что в рамках этого проекта были заложены и основы советской теоретической рефлексии о переводе, эмбрионом которой можно считать переводческие принципы, разработанные для внутреннего пользования в издательстве «Всемирная литература» Гумилевым и Чуковским (см. 2-е издание: Батюшков Ф., Гумилев Н., Чуковский К. Принципы художественного перевода. Петербург, 1920).

Friedberg M. Literary Translation in Russia. P. 112.

Такова была официальная позиция вплоть до распада Союза. В советском переводоведении подчеркивалась роль переводчика как пропагандиста межнационального сближения ( Leighton L. Two Worlds, One Art. Literary Translation in Russia and America. DeKalb, 111.: Northwestern Illinois UP, 1991. P. 18).

Friedberg M. Literary Translation in Russia. P. 184.

Fleishman L. Boris Pasternak. The Poet and His Politics. Cambridge, Mass.: Harvard UP, 1990. P. 195.

Флейшман Л. Борис Пастернак и литературное движение 30-х годов. СПб., 2005. С. 369.

Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! Soviet Public Culture from Revolution to Cold War. Princeton, N.J.: Princeton UP, 2000.

Ср. высказывание Брукса о праздновании 70-летия Сталина как о «perhaps the most outlandish act of the performance» ( Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! P. 219).

Проект, однако, не был доведен до конца. Рассказ о том, как Тарковский переводил Сталина, бытует в разных версиях, см., например, литературно оформленный вариант поэта и переводчика Владимира Леванского, ученика Тарковского: «Белая кобыла, вороной жеребец и сталинские подстрочники (легенда-тетраптих с эпиграфом и эпилогом, записанная автором со слов Арсения Александровича Тарковского)» (http//:imwerden.de/pdf/levansky_belaya_kobyla.pdf) (22.VI.2008). Тарковский, видимо, не был единственным переводчиком Сталина, см.: Витковский Е. Русское зазеркалье // Строфы века — 2. Антология мировой поэзии в русских переводах XX века. М., 1998. С. 13.

Об этом эпизоде см.: Флейшман Л. Борис Пастернак и литературное движение 30-х годов. С. 371–379.

Письмо опубликовано там же. С. 377.

Филолог и переводчик Александр Жовтис, работавший в то время в Алма-Ате, говорит о «той целенаправленной возне вокруг Джамбула, о которой был осведомлен весьма широкий круг литераторов и нелитераторов» ( Жовтис А. Непридуманные анекдоты. Из советского прошлого. М., 1995. С. 61).

Витковский Е. Русское зазеркалье // Строфы века — 2. Антология мировой поэзии в русских переводах XX века. Москва, 1998. С. 13.

Джуанышбеков Н. Жамбыл Жабаев. Серия «Творческий портрет писателя». Алматы: Искандер, 2006. Этот очерк, в сокращенном виде напечатанный в связи со 160-летием Джамбула на сайте «Книголюб. Казахское книжное обозрение» (07.02.2006 — http://knigolyub.kz), интересен как пример отношения к Джамбулу — предмету национальной гордости — в сегодняшнем Казахстане. О возможной манипуляции его текстами даже не упоминается, политическую панегирику он якобы создавал «по наивности» и «непосредственности». Обзор казахского фольклора и описание того, как он был апроприирован советской властью с идеологической целью («Folklorism from above»), см.: Kendirbaeva G. Folklore and Folklorism in Kazakhstan // Asian Folklore Studies. 1994. Vol. 53. P. 97–123. Характерный советский образ Джамбула можно найти в официозной биографии Зелинского: Зелинский К. Джамбул: Критико-биографический очерк. М.: Советский писатель, 1955. В «Краткой литературной энциклопедии» 1964 года Джамбулу отводится два с половиной столбца — столько же, сколько Державину. Панегирический в целом портрет, в котором отмечается, что Джамбул «своим путем идет к социалистич. реализму», содержит и критическое замечание: «Но есть у акына произв., где он, под влиянием культа личности, непомерно возвеличивал И. В. Сталина» (Джамбул Джабаев // Краткая литературная энциклопедия. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1964. С. 638–639). Последнее замечание непонятно читателю, знакомившемуся с произведениями акына по казахскому изданию 1958 года или последующим русским переводам. Как отмечает Александр Жовтис, вследствие сильной редактуры, проведенной после XX съезда КПСС, Джамбул «превратился в поэта, который, в отличие от современников, ни одного раза не славословил вождя. В таком виде и печатают теперь русские переводы его стихов…» ( Жовтис А. Непридуманные анекдоты. С. 58).