Юрий Поляков - Созидательный реванш. Сборник интервью

— Знаете ли вы, Юрий Михайлович, о Программе содействия добровольному переселению соотечественников в Россию. Каково ваше мнение о ней, о практике ее реализации?

— Знаю, но, разумеется, в общих чертах. Ведь я не специалист в этой сфере.

Вообще Программа — святой долг тех россиян, которые чисто игрой исторической судьбы оказались у себя дома, а не за пределами Российской Федерации. Границы с другими республиками могли пройти как угодно. Тот же Хрущев мог подарить Украине не только русский Крым, но Краснодарский, Ставропольский края. Наши не столь уж давние лидеры были, как показало время, начисто лишены исторического предвидения. Сегодня же мы должны принять всех желающих переехать в Россию людей русской культуры, русского языка. Программа нацелена на это.

В 90-е годы прошлого века, когда у нас была полная разруха и когда абсолютно антигосударственное государство Ельцина довело страну до ручки, вопрос о возвращении соотечественников было смешно поднимать. А теперь, когда имеем огромные золотовалютные резервы, огромный, назовем по-старому, стабилизационный фонд (он ведь сейчас разделен на два фонда), значительную часть этих средств нужно направить на привлечение и переселение соотечественников. Это наш исторический долг, потому что пока мы оказались разделенным народом.

— В Программе много нюансов, многое разными территориями нашей страны решается по-разному. Это естественно. Но судя по сообщениям средств массовой информации, власти разного уровня допускают немало произвола или просто головотяпства…

— Переселяющимся людям необходимо помогать, ведь в странах, откуда они уезжают, им приходится оставлять практически все нажитое за годы, а то и за десятилетия, за всю жизнь. В такие они там поставлены условия. И здесь на первых порах у них нет ни знакомых, ни друзей, ни связей, ни защиты, они оказываются «в подвешенном состоянии». А чиновников, которые долго держат их в таком состоянии, нужно наказывать, жестоко наказывать. Не должно быть никаких лазеек для «откусывания» средств, выделенных на переселение, для расходования их на другие нужды регионов, тем более для перекладывания их в собственный чиновничий карман.

— Наверное, расходование этих денег должно контролироваться не менее строго, чем средств, отпущенных на строительство олимпийских объектов в Сочи?

— Думаю, что так. Вообще должно быть под жестким государственным контролем осуществление всей Программы, ее значение для страны невозможно переоценить.

— Какими вообще могут быть стимулы переезда в Россию для тех, кто живет за рубежом? Я не говорю о тех, кому там трудно, кто «не прижился», а о тех, кто более или менее устроен. Ведь даже переезд семьи просто в другой город, другое село — немалое потрясение, все приходится начинать сначала. Ради чего идти на это?

— А вы можете представить себе, что значит вернуться на родину, когда почувствуешь себя среди соотечественников, среди своих? Не столько лучшие бытовые условия привлекают, хотя и этого не стоит сбрасывать со счетов, сколько общность национального характера, стиль и уклад жизни, открывающиеся перспективы не только для тебя лично, но и для детей — что исключительно важно.

Вообще в Программе эти стимулы предусмотрены. Хочу при этом подчеркнуть, что надо учиться у других стран, которые уже прошли этот путь. Насколько я знаю, лучшей в мире считается такая «переселенческая» программа Германии. Смогла же она привлечь из России и Казахстана десятки тысяч немцев, предки которых приехали в нашу страну еще во времена Екатерины Второй. Способствовали возвращению соотечественников из бывших колоний в бывшую метрополию Англия, Франция… Опыт в мире есть огромный, есть разные методики расчета финансовой поддержки переселенцев и т. п. Мне кажется, наша Программа еще далека от совершенства. И уже вызывает серьезную обеспокоенность практика ее реализации. Уже выявились люди, пытающиеся на этом деле нажиться, — коррупция есть и тут. И пока мы ее не победим, хотя бы частично, хотя бы в отдельных сферах, наши благие начинания обречены на провал, все хорошие начинания обречены.

— Называют количество от двадцати пяти до тридцати миллионов наших русскоязычных соотечественников, оказавшихся за пределами России. Как вы считаете, готова ли Россия принять хотя бы часть тех, кто готов переселиться в нашу страну? Говорят, что сегодня это порядка одного миллиона человек.

— Россия не только готова. Есть осознание, понимание того, что мы обязаны это сделать. И как можно быстрее. Мы нуждаемся в этих людях. Они пассионарны, они смело осваивают новую среду, непривычное окружение, сложные ландшафты. Им можно предложить для заселения места, где сегодня людей не хватает. У нас много лет в стране уменьшается население, идет отток людей из регионов Сибири и Дальнего Востока. По сути, речь идет о сохранении территории страны.

— Кажется, на восток от Урала живет чуть больше пятой части россиян. И с юга всю эту богатейшую, но не самую легкую по условиям жизни территорию подпирает более чем миллиардный Китай.

— Да, если не взяться уже сегодня за решение этой острейшей проблемы, то лет через двадцать может случиться так, что житель какого-либо региона Сибири, Дальнего Востока, например, Камчатки однажды утром проснется в другой стране. В нашей недавней истории подобное уже бывало. Уже просыпались так, например, в независимой Латвии, где немногие русские оказались полноправными гражданами. Просыпались так в суверенных среднеазиатских республиках, где вдруг объясняли, что твоей служебной карьере пришел конец — нужно уступить места местным кадрам…

— В Косове так недавно сербы проснулись. Мне кажется, нам грозит нечто похожее в будущем, если будем и впредь столь же отвлеченно, прекраснодушно взирать на проходящие процессы. Там ведь много лет уменьшалось сербское население, зато быстро росло до поры пришлое, албанское. И «вдруг» оно-то и оказалось подавляющим большинством. Думается, в Косове прозвучал для России тревожный звонок.

— Уже не звоночки звучат, а колокола бьют. Нам позарез необходим приток соотечественников, оказавшихся за рубежом. Одно дело — добиться резкого повышения рождаемости (чему наконец-то стали уделять внимание), другое — привлечь россиян из других стран, что даст эффект даже быстрее. Есть, на мой взгляд, еще одна сторона вопроса. Россия сейчас сосредотачивается. И вот в это понятие сосредоточения, мне кажется, входит усиление, укрепление русского моноэтнического ядра. По той же теории Валерия Соловья — опять на него ссылаюсь, — для плодотворного развития даже многонациональных государств очень важно, чтобы было одно мощное моноэтническое ядро. Вокруг него, рядом с ним и другие народы чувствуют себя нормально. Как только оно ослабевает, государство «разлетается». Так было с Римской империей, с Византией. Судьба России, всех ее народов зависит от того, насколько укрепим мы русское ядро. Я не уверен, что если на русское место придет другой народ, его будет волновать культура, язык, национальные традиции, допустим, вепсов, ненцев, коми. А русские чувствуют за них свою историческую ответственность.