Юрий Поляков - Созидательный реванш. Сборник интервью

То же можно сказать и о литературе. Что касается так называемой премиальной литературы — «Русский Букер» или «Национальный бестселлер», — то это просто откровенная графомания. Во времена моей литературной молодости, если человек писал так, как лауреаты «Русской Букеровской премии», ему просто говорили: «Дорогой товарищ, вы еще не научились строить прозаические фразы!» Но все-таки постепенно, как это было в двадцатые-тридцатые годы, культурное сообщество выходит из этого периода варваризации, что больше заметно в музыкальной культуре, потому что она меньше подвержена каким-то идеологическим колебаниям. Я думаю, что лет через десять можно ожидать выхода на уровень шестидесятых-семидесятых годов прошлого века, но не по степени внешней свободы, а по мастерству!

— Уважаемый Юрий Михайлович, двадцать второго апреля «Литературке» исполнится восемьдесят лет. Как будут проходить праздничные мероприятия в связи с этим юбилеем?

— В апреле исполняется восемьдесят лет возобновлению газеты, которое произошло в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Обычно затушевывается, при каких обстоятельствах была возобновлена «Литературная газета». Если посмотреть, на каком фоне она появилась, а это видно даже по названиям периодических изданий — «Новый мир», «Красная новь», «На литературном посту», и вдруг появляется «Литературная газета», то, в известной степени, возобновление «Литературной газеты» было знаком для интеллигенции, что период разрушительной революции, по крайней мере в сфере культуры, заканчивается и начинается попытка восстановления разорванной связи времен. «Литературная газета» весь советский период выполняла эту функцию максимально либерального советского издания. Семидесятипятилетие газеты мы ознаменовали тем, что вернули на логотип газеты профиль Горького, который в девяностом году был удален тогдашним руководством. И надо сказать, что читатели восприняли возвращение Горького с благодарностью, так как разбрасываться такими фигурами, как Горький, себе не сможет позволить ни одна литература! И мы хотим отметить восьмидесятилетие не банкетами, а писательской научно-творческой конференцией под условным названием «Современная русская литература и вызовы двадцать первого века». Это пройдет в большом зале Политехнического музея. Мы соберем наиболее интересных писателей по всей России, пригласим наших авторов из ближнего и дальнего зарубежья и хотим устроить мозговой штурм, так как, на наш взгляд, потенция отечественной литературы не используется в обществе и складывается такое впечатление, что литература забыта, а ее прогностические возможности в области корректирования общества сейчас могут быть очень востребованы.

— Как взаимодействуют культура и власть? Оказывает власть влияние на культуру и происходит слияние власти и культуры?

— Хочу сказать, что я, неоднократно выезжая за границу, сталкиваюсь с этим мифом, что в России возвращается тотальный контроль власти над духовной сферой и так далее. Это, конечно, не так. Другое дело, что в период Ельцина его команде просто было наплевать на то, как развивается страна, какая у нее культура. Сейчас власть более ответственная, но что касается вмешательства, то этого практически нет — я могу ссылаться только на свой опыт главного редактора. Я уже восемь лет возглавляю «Литературную газету», и не было ни одного случая, чтобы мне позвонили из администрации президента и сказали бы: «Вот это печатайте, а это — нет!», хотя у нас в газете проходят достаточно острые материалы, и «Литературная газета» стоит на позициях достаточно критического отношения к тому, что происходит в стране. Я бы даже сказал, что ситуация несколько обратная по сравнению с советским периодом. Это мало кто понимает, но об этом, конечно, надо знать, если люди интересуются современным духовным состоянием в России. Советская власть требовала от художника максимально государственного взгляда на вещи, максимального позитива. Это была своего рода культура принудительного оптимизма советской державности. А сейчас складывается парадоксальная ситуация: с девяностых годов по инерции поддерживаются именно те тенденции в культуре, которые, наоборот, несут в себе пессимизм, антипатриотизм, антигосударственный взгляд на вещи. Если проанализировать книги и фильмы, получившие премии, в том числе в которых участвует и государственная власть, то это как раз такие примеры или вопиющая ситуация, о которой писала «ЛГ», когда на казенные деньги к прошлому юбилею Победы был снят целый цикл фильмов и сериалов, и почти все они изображают наш народ и ту войну абсолютно в уничижительном для нашего национального сознания ключе, причем иногда идет прямая подтасовка, придумываются какие-то не существовавшие кровавые истории и так далее. Государство в это не вмешивается, хотя высшие руководители и выражают недовольство по этому поводу. Это невмешательство, на мой взгляд, не полезно, а вредно, так как культура — это не только самовыражение художника, это еще и важнейший инструмент формирования общественного сознания. Совсем махнуть рукой и сказать: «Изображайте Великую Отечественную войну как хотите!», на мой взгляд, абсолютно неправильно, потому что историческая память, консолидирующая народ и помогающая ему преодолевать препятствия, это — такое же достояние, как газ, нефть, каменный уголь, марганец и так далее. В девяностые годы я ввел такой термин, который сейчас активно используется: под видом десоветизации произошла десовестизация, а восстановление моральных норм, это во многом сфера деятельности культуры. Я как раз принадлежу к тем работникам культуры, которые считают, что разумный диалог между деятелями культуры и властью, а также их совместные действия, направленные на оздоровление общества, просто необходимы. На мой взгляд, он сегодня недостаточен. Проблема не в том, что власть сильно давит, а в том, что она часто не понимает, что культуре надо серьезно помогать, тем более в этих рыночно-кризисных условиях. В этой ситуации жертвой кризиса падут самые талантливые и незащищенные, а все эти литературно-киношные проходимцы, которые тридцать лет назад снимали истошно советские фильмы, пятнадцать лет назад — истошно антисоветские, выживут даже после атомного взрыва.

— Чтобы не заканчивать наш разговор на такой серьезной ноте, позвольте задать более легкий вопрос: мог ли ваш персонаж Виктор Акашин из романа «Козленок в молоке» вписаться в сегодняшнюю жизнь?

— Думаю, что таких Викторов Акашиных у нас сейчас очень много во всех сферах, ваш вопрос как раз связан с моими предыдущими ответами о варваризации. Я преувеличенно изобразил этот механизм, когда ничего не умеющий человек становится ключевой фигурой. К сожалению, многие нынешние проблемы в России связаны с тем, что на разных направлениях есть люди, которые на самом деле из себя ничего не представляют, но это — беда любой революции. Достаточно вспомнить тех, кто пришел к власти в двадцатые годы, и с каким трудом от них потом удалось освободиться, чтобы понять, что Виктор Акашин, к сожалению, пока живет и процветает!