Юрий Поляков - Созидательный реванш. Сборник интервью

— Так недалеко и до цензуры. Ведь вы же сами от нее пострадали, когда не печатали ваши книги.

— Я о другом. Назовите мне хоть один американский фильм, посмотрев который, захотелось бы уничтожить США? Таких фильмов нет. Потому что в финале любой голливудской ленты можно сказать: «Да, конечно, мерзавцы и у них есть, но какая страна!» Вы думаете, это делается потому, что все кинематографисты такие патриоты? Ничего подобного. Во времена сенатора Джозефа Маккарти в кругах творческой интеллигенции США царили антиамериканские настроения. Деятели культуры, по мнению властей, начали разрушать страну, и государство стало создавать, по сути, цензурные комитеты.

— И сегодня, по-вашему, Голливуд работает по заказу правительства и президента США?

— Конечно. Но не в том смысле, что приходит человек из Белого дома и кладет на стол режиссеру директиву, где написано: «Снять фильм, прославляющий Обаму и темнокожих людей на высших постах». Нет, создается особая финансово-нравственная атмосфера. Когда человек, который хочет снять фильм про то, что Саддама Хусейна убили зря, вдруг выясняет, что ему не только не дают денег на этот фильм, а потихоньку вытесняют из гильдии сценаристов, закрывают преподавание в высшей школе кино и так далее. И через год он приходит к инвесторам и говорит: «Я хочу снять фильм о том, что мы правильно уделали мерзавца Хусейна!»

— Мужчины в ваших книгах хуже, чем женщины. Почему?

— Женщины действительно лучше мужчин. В нравственном отношении женщины в массе своей более устойчивы просто в силу того, что детей-то вынашивают, рожают и воспитывают они.

— Главные герои ваших последних романов, банкир Башмаков («Замыслил я побег») и литератор Кокотов («Гипсовый трубач…»), вызывают жалость своим никчемным существованием. Это потому, что в их жизни нет любви?

— Это люди, сформировавшиеся в советское время, не реализовавшие свои сверхмечты, но научившиеся зарабатывать деньги. Таких сегодня девяносто девять процентов населения страны. Каждый из них вроде бы устроился в жизни. Один пишет дурацкие женские романы, другой работает в банке. Но без любви оба чахнут. Кстати, во второй части «Гипсового трубача…», которая выходит на днях, Кокотова ждут в личной жизни сюрпризы. А уж в третьей части…

Писатель Юрий Поляков на страницах «АиФ» рассуждает на тему, почему из самой читающей страны в мире Россия постепенно превращается в самую невежественную.

Треть населения России, судя по статистике, сегодня не читает книг. Для нас это обидные цифры, но такова общемировая ситуация. Главная беда в том, что ушла мода на чтение. В советский период была государственная программа, которая с двадцатых годов буквально навязывала обществу чтение как стиль жизни. Потом это превратилось в необходимость, в признак хорошего тона, в моду, наконец. В девяностые годы новая власть в основном «шестерила» перед Западом и «распиливала» между своими то, что осталось от советской эпохи. Какая уж тут системная пропаганда чтения! С центральных каналов телевидения совсем исчезли программы, связанные с чтением и писательской деятельностью. Кстати, на встрече с Путиным литераторы поднимали этот вопрос. Премьер обещал поддержать нас, поспособствовать возвращению литературы на ТВ. Однако пока ничего не происходит. Впрочем, это дело нескорое. Быстро только Александр Цекало «печет» свои шоу да «Машина времени» скрипит ржавыми рычагами на госторжествах, как прежде это делал хор имени Пятницкого. Прежде, во времена моей молодости, прочитанная интересная книга, например в студенческой среде, была предметом хвастовства, признаком превосходства над товарищами, как сейчас, скажем, модель навороченного телефона. Увы, эта мода ушла.

Точнее, ее ушли. Ведь чтение — это определенное интеллектуальное усилие. И человека следует убедить в том, что усилие надо совершить, что такое усилие ему необходимо. К здоровому образу жизни, к посещению тренажерных залов нас всячески побуждают? Как это ты не ходишь в тренажерный зал? Лох, что ли? А то, что человек ничего не читает, кроме того, что необходимо по работе, это вроде никого не удивляет. А раньше было наоборот. Не ходишь в секцию легкой атлетики? Ну и ладно. А вот то, что ты не читаешь — это черт знает что такое! Стыдно людям показаться.

Раньше часто сетовали, что именно школьная программа по литературе отбивает у школьника вкус к серьезному чтению. Доля правды в этом была. Но сегодня количество часов, отведенных на изучение литературы, настолько ничтожно, что упрекать школу в чем-либо язык не поворачивается. Об этом писатели хором жаловались Путину во время известной встречи — и тоже получили поддержку. Я, как бывший учитель русского языка и литературы слежу за тем, что происходит со школьной программой, да и «Литературная газета» часто пишет об этом. Если у большевиков талантливым, крупным считался тот литератор, кто боролся с царизмом, то с девяностых годов талантливыми стали объявлять всех, кто конфликтовал с советской властью, от нее пострадал или эмигрировал. Но разве, скажем, Довлатов, умерший в Америке, значительнее Катаева, скончавшегося в СССР и оказавшего огромное влияние на современную прозу? Однако первый везде, а второй уже почти нигде. Нынче Бродского насаждают в школе, как картошку при Екатерине Великой, объявляют его ровней Пушкину. Это смешно! Да, он крупный поэт, ровня Рейну, Мориц, Сосноре, Кушнеру, но, конечно же, не Пушкину. Нобелевская премия, скажете? Но почему-то Шолохова та же Нобелевская премия не спасает от параноидальных обвинений в плагиате, которые не прекратились даже после обнаружения рукописи «Тихого Дона» и проникли уже в школьный курс. Есть и отрадные явления: в программу вошли писатели, прежде туда не допускавшиеся по идеологическим соображениям: Набоков, Цветаева, Булгаков, Платонов… Но «советские классики» — остались классиками. Так, революцию и Гражданскую войну, по-моему, лучше по-прежнему изучать по Маяковскому и «Разгрому» Фадеева, а не по «Лейтенанту Шмидту» и «Доктору Живаго» Пастернака: слишком много бахромы. И вкус к чтению, безусловно, должна прививать школа. Возможностей для этого теперь у учителей больше, а вот часов гораздо меньше…

Во всем мире распространено «развлекательное чтиво». И с этим ничего не поделаешь. Не боремся же мы с теми, кто коротает время разгадыванием кроссвордов. Чем Акунин хуже кроссворда? Ничем. Но «чтиво», чтобы не уродовать «отдыхающего» читателя, должно быть написано нормальным русским языком, с соблюдением жанровых и композиционных законов. А для этого надо возрождать профессию литературного редактора, почти ликвидированную жадными издателями ради экономии. На самих сочинителей «развлекухи» надежд мало, у них страницы — деньги. Что же касается распространенного мнения о тотальном преобладании «чтива» над литературой серьезной, то это — миф. Не буду далеко ходить за примером: все мои книги, выходившие в последнее десятилетие — «Замыслил я побег», «Грибной царь», «Гипсовый трубач», — неизменно и надолго занимали первые места в рейтингах продаж, а значит, и чтения. То же самое происходило, кстати, с книгами Пелевина, Улицкой и прочих отнюдь не «развлекательных» писателей.