Генри Киссинджер - Нужна ли Америке внешняя политика?

Встречи на высшем уровне между американскими президентами и японскими премьер-министрами с учетом этого очень часто заканчиваются разочарованием. Американский президент требует принятия решения – то есть волевого действия, которое должно быть применено к колеблющимся коллегам или сопротивляющейся бюрократии. А поскольку ни один нынешний японский премьер-министр не имеет – и никогда не имел – таких полномочий, любое неохотное согласие означает в лучшем случае обязательство предпринять усилие, чтобы кого-то убедить, но не отдать команду и приказать что-то. До тех пор, пока группа, имеющая отношение к достижению консенсуса (как правило, те, кто должен выполнять решение), не согласится с тем, что нет иной альтернативы, обещание не может быть выполнено. Единомыслие в деле достижения консенсуса достигается ценой внешней глухоты в отношении чувств и взглядов иностранцев и вялости в отношении скорости принятия решений.

Сравнительная культурная пропасть существует в экономической сфере. Необходимость японской структурной реформы лежала в основе американских экономических советов и давления на Японию на протяжении более десяти лет. Считается, что структурная реформа необходима для восстановления роста находящейся в стадии стагнации экономики, поскольку оживленная японская экономика, как предполагается, придаст импульс росту мировой экономики. Это американское миссионерское усилие подкреплено, как правило, безупречным экономическим опытом и компетенцией. Но совет не возымел никакого немедленного воздействия. Причина не может состоять в том, что японцы не понимают суть американского совета. Общество, продемонстрировавшее такую замечательную дисциплину и самоотверженность в деле преодоления своих кризисов на протяжении полутора столетий, вряд ли потерпит фиаско из-за недостатка понимания. Если оно проигнорирует совет, то по той причине, что японские руководители не видят эту срочность потому, что они принимают решения отличающимися от американских темпами, или потому, что краткосрочное воздействие от принятия американского совета сильно выбивает из колеи уже установившихся культурных норм поведения.

Оказание помощи мировой экономике не является достаточно веским мотивом для того, чтобы Япония изменила свои методы хозяйствования или нарушала свое политическое единство, особенно с учетом того, что японский народ не считает себя бедным, какими бы ни были американские предупреждения. И действительно, американские нотации и давление могут вызвать чувство неуверенности в своей безопасности среди японцев, что заставляет их увеличивать свои сбережения, тем самым усиливая проблему недостаточного спроса, на которую жалуются экономисты (хотя верхний предел для холодильников и электроприборов в маленьких японских домах может играть какую-то роль). Если история и учит чему-нибудь, Япония станет двигаться только тогда, когда она почувствует давление, связанное с недостаточной конкуренцией, оказывающей непосредственное воздействие на ее население, но никак не до этого. Но даже в таком случае она будет действовать посредством достижения системы традиционного консенсуса, при помощи которого различные вовлеченные группы трансформируются в группу, а не по западному методу принятия решения, которое дается свыше главой исполнительной власти или законодательным органом.

Для главных преобразований в Японии – Реставрации Мэйдзи или индустриализации после Второй мировой войны – понадобилось 15 лет на раскачку, после чего система консенсуса претворила их в жизнь с неимоверной скоростью. Вполне возможно, конечно, что японская система окостенела и больше не в состоянии приспосабливаться. Следующие 10 лет покажут, смогло ли стареющее население и закоснелая бюрократия помешать Японии заниматься тем, чем занимается весь новый мир, или похожа ли Япония на марафонца, скорость которого не может быть определена по мере его преодоления мили за милей, а только после завершения всей дистанции. Каким бы ни был результат, Япония останется в течение следующих десятков лет экономически сильнейшей страной в Азии со значительным отрывом от остальных.

Понимание этих культурных вопросов становится более важным сегодня, потому что японо-американские политические отношения на грани резких перемен. Под воздействием поражения и опасностей холодной войны Япония приняла положение уютного гнездышка под защитой Соединенных Штатов и отказа от исторической опоры на собственные силы. Будучи решительным конкурентом в сфере экономики, Япония тем не менее подчинила свою внешнюю политику и политику в сфере безопасности Соединенным Штатам. Поскольку у Японии была только одна главная угроза ее безопасности – Советский Союз, – японские и американские точки зрения на безопасность оказывались параллельными друг другу.

Такой подход вряд ли сохранится. Южная Корея и Китай добиваются политического влияния, усиливают экономический потенциал и военную мощь. Северная Корея выходит на арену как значительный игрок в результате действий Сеула, Вашингтона и Пекина, по поводу которых с Японией не проводят консультаций накануне события, если ее вообще, по сути, информируют об этом. Наиболее сохранившаяся часть российской военной мощи расположена в Сибири. В сложившихся после холодной войны условиях японские разработчики стратегии будут сомневаться в том, что они могут всегда полагаться на Соединенные Штаты для того, чтобы рассматривать совокупное взаимодействие сил исключительно со своей точки зрения. Вашингтон станет это изо всех сил отрицать, и он будет весьма искренним в своих действиях. Однако заверения во многом утрачивают силу своей убедительности, когда каждая новая американская администрация начинает заявлять о пересмотре существующей политики, когда торговые споры нарастают и когда важные решения относительно Азии принимаются Вашингтоном в одностороннем порядке – зачастую под внутриполитическим давлением. Совсем не случайно, что японский оборонный бюджет постепенно начинает наращиваться, что делает его вторым по величине в мире. В политической сфере Япония точно собирается вытребовать значительную степень свободы действия.

Масштабы японской автономии от американской внешней политики и курса в области безопасности и возможная природа этой автономии будут зависеть от способности обеих стран вести более сбалансированный политико-стратегический диалог. Большое значение будут иметь возможности Японии увеличить свою свободу действия – постепенно или резко, – и станет ли она стремиться к такой автономии как к проявлению возродившегося национализма, либо она сформирует эту автономию как вклад в мировой порядок сотрудничества, как некую мудреную концепцию для общества, построенного на иерархической основе. Главной целью американской внешней политики должно стать вовлечение Японии в более широкие политические взаимоотношения до того, как ее военно-политическая мощь получит собственный импульс.