'Двести' Журнал - 'Двести' (No A, август 1994)

Но если вброшенным в новую реальность оказывается не одно сознание, но несколько? Но если - все люди видят тот же кошмар, что и ты? Что тогда можно назвать реальностью? А если правы те, кто видит ближайшую перспективу в формировании Надсознания - результата объединения отдельных человеческих сознаний,- и отсечение информканалов пошло именно на уровне Надсознания?..

Но само Надсознание есть ни что иное, как результат объединения накопленных человечеством ресурсов памяти и способностей обработки информации. И, по аналогии, само Надсознание способно на формирование тех же кодонов - но уже антропогенных. И что есть антропогенный кодон, как не попытка сотворения нового мира? И не Богом ли этого нового мира будет сотворившее его Надсознание?

АНТИТЕЗА: ЭРМЕРЫ

Человеческая этика противится насилию над сознанием. Порабощенное сознание должно быть освобождено, кодон должен быть убит, изгнан, человека необходимо вернуть в реальный мир - то есть, в тот мир, который считает реальным эрмер - экзорцист, изгоняющий из сознания кодона-демона...

Эрмер не осознает, что он просто перебрасывает сознание человека из одной иллюзии в другую, меняет на входном информканале один фильтр на другой - и, возможно, не менее грязный... Да и есть ли вообще "чистый" фильтр? А уж если представить, что может пойти по входному информканалу, если фильтра не будет совсем... Впрочем, принципиальной разницы нет: хоть фильтрованная информация, хоть не фильтрованная, нулевой фильтр - тоже фильтр, отрицательный результат - тоже результат...

Для того, чтобы изгнать дьявола, человек должен изучить его. Но, изучая врага, неизбежно начинаешь его понимать. Перед эрмером выстраивается вся цепочка: Сознание - Надсознание - Бог, творящий Новый мир... Бог, а не дьявол.

Но кто бы это ни был, он сотворил мир, горящий в огне катастроф. Собственно, само существование мира - это и есть растянутая на миллионы лет катастрофа. Что такое Вселенная? Взрыв - коллапс, взрыв - коллапс... Что такое жизнь человеческая? Взрыв коллапс... Один апокалипсис наслаивается на другой, как масло на ломоть хлеба, и иного человеку - и миру - просто не дано. В каком бы мире ты не существовал, и какими бы ты не тешился иллюзиями...

Так кто же ты, эрмер-спасатель, возвращающий души из ада иллюзий в не менее иллюзорный рай? Может, ты убийца миров, которые лучше того, что привычен тебе? Может, ты ученый, больше других знающий о том, как рождаются иллюзорные миры? Может, ты странник, блуждающий по этим мирам в поисках того самого, единственного... А может, ты противоборствуешь юному Богу, который творит новый мир?.. А может, ты - слуга и творец Апокалипсиса, как бы этот Апокалипсис не назывался: Столкновение Миров, Второе Пришествие, Великая Революция, Афганистан...

Как бы то ни было, какие бы катастрофы не обрушивались на человека, главным для него остается "нравственный закон", социальная этика, собственный Бог каждого из нас. Каждый выбирает ее для себя сам, и, единожды избрав, да не впадет в ересь. Один из героев романа сочиняет гениальный апокриф о солдатах Вавилона. После того, как Господь "смешал языки" строителей Вавилонской Башни, к стенам города подступили враги. И, несмотря на то, что солдаты не понимали командиров, город выстоял, ибо каждый его защитник знал свое место на стене и свою "боевую задачу"...

Не понимая друг друга, они остались верны каждый своему Богу и спасены были.

СИНТЕЗ: IN NOMINE...

Они равновелики в этом романе: боги и люди, миры и мифы. Они одинаково значимы. Потому что все они составляют единую цепочку. Ту самую: Сознание - Надсознание - Бог - и Мир, в котором неизбежно появляется свое Сознание,- и все начинается с начала. От Отца к Сыну, от Сына - к Духу,- ничто не ново под этим небом.

И не только под этим...

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: БОГИ ПРОТИВ ЭТИКИ

Теперь несколько слов о том, почему, собственно, я назвал этот роман концентрированно философским.

По моему глубочайшему убеждению, Лазарчук построил роман на единственной, но всеобъемлющей идее - проблеме невзаимодействия человеческой этики с законами, управляющими мирозданием. Законы эти Лазарчук сводит к глобальному философскому принципу равнозначности материи и сознания, заменяя этим постулатом ортодоксальные попытки решения основного вопроса классической философии. Такой ход дает ему возможность совершенно по-новому взглянуть на роль информации в структуре мироздания: даже бог, с точки зрения автора, суть информационный пакет, порожденный обобщенным сознанием человечества. Такой бог практически несоотносим с современным пониманием этики, что и порождает конфликт между ним и человеком, для которого этика является одной из основ социального существования.

Роман, видимо, намеренно усложнен автором. Далеко не каждый читатель прорвется через безумную смесь сюжетных, метафорических, мировоззренческих, апокрифических фрагментов, через кровавые срезы множества реальностей, через пересекающиеся параллели судеб героев... Роман далеко не демократичен. Но Лазарчук, как мне кажется, заслужил, чтобы у него был свой собственный читатель, достаточно терпеливый, чтобы не раз и не два возвращаться к "Солдатам Вавилона"...

Сергей БЕРЕЖНОЙ

КЛАССИКИ И СОВРЕМЕННИКИ:

Фантастика "Уральского следопыта"

А.ГРОМОВ. Наработка на отказ: Повесть / "УС", 1993, ##2-4.

С.ДРУГАЛЬ. Чужие обычаи: Рассказ / "УС", 1993, #9.

А.ЗАКИРОВ. Лабиринт: Рассказ / "УС", 1993, #7.

А.ИВАНОВ. Корабли и Галактика: Повесть / "УС", 1993, ##10-11/12.

В.КАЛИНИНА. Планета-Мечта: Повесть / "УС", 1993, ##2-3.

А.ЛАЗАРЧУК. Мумия: Рассказ / "УС", 1993, #7.

М.НЕМЧЕНКО. Родительский день: Рассказ / "УС", 1993, #7.

Г.ПРАШКЕВИЧ. Спор с Дьяволом (Шпион против алхимиков - II): Повесть / "УС", 1993, ##1-2.

Г.ПРАШКЕВИЧ. Приговоренный (Шпион против алхимиков - III): Повесть / "УС", 1994, ##1-2.

В.ФИРСОВ. Сказание о Четвертой Луне: Повесть / "УС", 1993, ##8-9.

В.ЩЕПЕТНЕВ. Тот, кто не спит: Повесть / "УС", 1993, #4.

В 1994 году закончилась эпоха Бугрова. В следующем году фантастика "Следопыта" будет плакать и смеяться другим голосом. Но в девяносто третьем и девяносто четвертом годах этот голос еще звучал... Когда громко, когда приглушенно - но звучал...

И 1993, и 1994 год журнал начал с повести из "шпионского" цикла Геннадия Прашкевича. "Спор с Дьяволом" можно читать не без определенного удовольствия - во всяком случае, мне так показалось: динамично, детективно, плюс литературная тайна,- и открытая концовка повести позволяла предположить, что дальше будет не менее интересно. Представьте: герой узнает о таинственной цепочке убийств и самоубийств видных деятелей науки и культуры мирового масштаба. Есть основания предполагать, что следующей жертвой станет престарелый писатель Биллингер (без пяти минут нобелевский лауреат), уединенно живущий на своей даче. У старика работает садовник, которого находят мертвым. Герой занимает место покойного садовника - само собой, не ради цветочков и персиков, а для того, чтобы оборонить старика-писателя от таинственной угрозы - и, мимоделом, выяснить, что такое лежит у деда в сейфе. В сейфе обнаруживается новый роман. Герой начинает его переснимать и просматривать, но успевает сделать то и другое едва до середины. Приезжает литагент Биллингера, по глупости залезает в сейф без миноискателя, нарывается на добрый заряд пластиковой взрывчатки, оставленный неизвестными доброжелателями, и...