'Двести' Журнал - 'Двести' (No A, август 1994)

Вот еще пример.

В начале шестидесятых годов самой живой и по-настоящему новой ветвью русской литературы стала научная фантастика. Нечто под этим названием существовало и прежде, хотя вряд ли кто-то всерьез станет считать литературой пухлые романы, воспевающие телетрактора и прочие "генераторы чудес", которые считались научной фантастикой в пятидесятые годы. Но подошло время и из окололитературной халтурки родилась литература. И как ни обидно, придется признать, что немалую роль в этом процессе сыграло то, что опусы Немцова и Сапарина, несмотря ни на что, все-таки были популярны. Людям хотелось необыкновенного.

Ну а теперь, вооружившись передовой теорией, попытаемся предугадать, из какого закоулка выпрыгнут на нас шедевры будущего тысячелетия. Какая печатная продукция пользуется читательской популярностью, но весьма далека от настоящей литературы?

Большой успех в последние годы снискал ДАМСКИЙ РОМАН. К сожалению, сей сопливый жанр идет не к искусству, а от него. Напишите дамский роман как следует, и получится обычное реалистическое произведение. И наоборот - любой, но обязательно глупый редактор, вооружившись ножницами за три дня выстрижет из "Анны Карениной" вполне приличную книжонку для трамвайного чтения.

ДЕТЕКТИВЫ популярны всегда. Правда, этот жанр в чем-то сродни кроссворду - главное в нем, угадать, кто убийца. Вряд ли столь узкая задача сможет породить что-то значительное. Во всяком случае, за восемьдесят лет существования российский детектив никак не проявил себя. И все-таки... "Собака Баскервилей" - безусловный детектив, однако, границы жанра он перешагнул. Так что, не будем вовсе сбрасывать со счетов российских натов пинкертонов. Быть может, и они разродятся чем-то пристойным.

ПОРНОГРАФИЯ. Неужто это грядущее нашей литературы? Не хочу. Но холодный разум подсказывает, что уже упомянутый балет тоже некогда был пределом дозволенной порнухи. А что получилось в итоге?

ХОРРОР, или фантастика ужасов. От иных видов фантастики этот зубастенький ублюдок отличается лишь горячим желанием напустить читателю холода в штаны. На первый взгляд кажется сомнительным, что такое стремление может быть предметом литературы. Но все же, если авторы хорора отложат в сторону зубы, когти и гостей из ада, а возьмутся за психологию, то из глубин подсознательного может выползти такое... А нечто из глубин неосознанного - это уже предмет литературного творчества. К тому же хоррор и порнография выгодно отличаются от детектива тем, что они не зажаты в тесные рамки детерменированного сюжета.

ФЭНТЕЗИ. Из всех видов окололитературного шевеления этот наиболее популярен и богат внутренними возможностями. Автор здесь не ограничен ни сюжетно (как в детективе), ни тематически (как в хороре и порнографии). Нет и ограничений, налагаемых законами природы (как в научной фантастике) или социумом и бытовыми реалиями (как в реалистической литературе). Единственное требование - психологическая достоверность в рамках допущений, которые сделал сам автор. А далее - полная свобода.

Вот тут-то и обнаруживается, до какой степени бедна фантазия у нынешних апологетов жанра. Из романа в роман кочуют одни и те же однообразные колдовские миры, одинаковые чародеи с одинаковыми посохами, безликие герои, совершающие непрерывную экскурсию с препятствиями, однообразно-ослепительные красавицы, порой трогательно беспомощные, порой прекрасно вооруженные, но всегда жаждущие ласк главного героя. Короче - весь джентльменский набор псевдокультуры. Единственное блестящее исключение (также обязательное в нашей системе) - толкинская эпопея, сегодня уже окончательно похоронена под массой позднейших наслоений.

Значит, здесь и раскинулась та помойка, на которой и произрастут цветы истинной поэзии. Какими они будут? А вот этого, даже если бы и знал, я бы не сказал никому. И без того я раскрыл секрет Полишинеля, указал магистральный путь развития русской литературы на ближайшее десятилетие. Дело за малым: разгрести скопившийся навоз, сломать нелепые, но устоявшиеся формы псевдожанра, наполнить то, что получится, общечеловеческим содержанием, нащупать болевые точки в жизни завтрашнего дня и создать нечто великое.

Эй, любители вносить свои имена на скрижали! Творить подано!

Екатерина МУРАШОВА

"ЛИШЬ ОТРАЖЕНЬЕ В ОТРАЖЕНЬЯХ..."

Тропой несозданных созвездий

Слепую связь установить

С заросшим ряской прудом мести,

Из воска идола слепить

И растопить в слезах сражений,

В который раз забыв, что я

Лишь отраженье в отраженьях

Ушедших мифов бытия...

Андрей Воронин, 16 лет

Поскольку за последние десять лет вроде бы выяснилось, что в эгоцентризме нет ничего особенно плохого, позволю себе начать с себя. Пока опять все не переменилось.

Вот уже несколько лет я, по профессии возрастной психолог, занимаюсь с детьми, подростками и взрослыми людьми чем-то, что очень условно может быть названо психологическим консультированием, а на самом деле лежит где-то на границе между психологией и психотерапией.

В свою очередь, в психотерапии давно и достаточно успешно применяется метод, который называется сказкотерапия. В самых общих чертах он основан на том, что сюжеты древнейших сказок, таких как "Колобок", "Курочка Ряба", "Красная Шапочка", "Крошечка-Хаврошечка" и т.п., восходят к индоевропейским корням и отражают базовые, глубиннейшие проблемы человеческой психики. Все это очень интересно, глубоко, и даже немного страшновато, так как при проигрывании этих сюжетов специальным образом в процессе сказкотерапии со взролыми разумными людьми действительно происходят удивительные вещи, но сейчас речь не об этом.

Я, как уже говорила, работаю и со взрослыми, и с детьми. Взрослые, в большинстве своем весьма неуклюже, но все же могут говорить о своих проблемах. Дети и подростки - не могут. Помня об отражении в сказках базовых проблем (таких, как проблема авторитета, проблема выбора, отношения полов, детей и родителей и т. д.), я подумала: а не применить ли мне сказку хотя бы для диагностики? И стала просить детей и подростков сочинить для меня сказку. Но увы, сказок мои дети и подростки не сочиняли. То, что у них в конце концов получалось (если мне удавалось отвлечь их от "черепашек-ниндзя", "охотников за привидениями" и космических войн), лежало где-то на стыке между фэнтези, научной фантастикой и собственно сказкой, причем львиная доля площади этого стыка принадлежала "фэнтези". Пережив такое разочарование, я рассмотрела вопрос с теоретической точки зрения, имея в виду сугубо практическое применение выводов.

Произведения в жанре фэнтези, как правило, основаны на том или ином комплексе мифов, качественное и количественное разнообразие которых целиком лежит на совести автора. Для меня, как для психолога, здесь интересно то, что мифы, как и сказки, отражают в себе те же самые задачи и проблемы, которые решает в своей жизни человек (естественно, и в мифах, и в психологии решает их не только отдельная личность, но и популяция, сословие, этнос и т.д.- вспомним юнговское "коллективное бессознательное". Однако, это тема отдельного большого разговора).