Николай Злобин - Империя свободы. Ценности и фобии американского общества

Кстати, я считаю, что как минимум один американский урок Россия сегодня точно выучила, что и демонстрирует в своей давно уже многостандартной внешней политике. Это нормально – во внешней политике обязательно надо иметь несколько стандартов, «разводить» всех, забрасывать крючки, конкурировать, выигрывать. Это в Уголовном кодексе стандарт должен быть всегда один: как говорилось в классическом советском фильме, «вор должен сидеть в тюрьме». Никаких двойных стандартов быть тут не должно. Украл – сел. Убил – сел на всю жизнь и т.д. Но политика не может жить при одном стандарте. Внешняя же политика – такая же глобальная конкурентная площадка, как любой фермерский рынок. Конечно, никакой доброй воли во внешней политике нет – свои стратегические национальные интересы должны быть превыше всего. Например, там всегда господствовал принцип приемлемости тактического союза с «плохим сукиным сыном», если это может помочь в борьбе с еще более «плохим сукиным сыном». Примеров таких союзов полна история всех больших стран – от союза США и СССР в борьбе против Гитлера до союзов США с Бин Ладеном или России с Асадом и т.д.

Напомню, например, давнюю историю, которую многие не знают или просто забыли. В 1783 году по Парижскому мирному договору Англия наконец официально признала Соединенные Штаты, но осталась самым главным и опасным врагом нового государства. Как известно, после Наполеоновских войн Великобритания стала и главным врагом России, сменив в этом качестве побежденную Францию. «Англичанка», как говорили раньше, начала «гадить России». В этих условиях Москва и Вашингтон с обеих сторон стали всячески улучшать двусторонние отношения и развивать активное экономическое сотрудничество. Реформы, которые задумал в этой сфере новый русский царь Николай I, требовали привлечения большого количества квалифицированных специалистов из-за рубежа. Как результат, во второй четверти XIX века в Россию в массовом порядке стали приезжать американские инженеры, техники, строители, железнодорожники, оружейники и т.д. Интересно, что тогда в Россию даже приехали молодые и еще совсем не знаменитые Хайрем Бердан и Сэм Кольт. Американцы помогали россиянам строить первые железные дороги, по их чертежам были созданы первые российские паровозы, разработаны новые виды армейского вооружения и фортификационных сооружений. Сами американцы с удовольствием ехали из своего тогдашнего очень далекого провинциального захолустья в великую державу той эпохи, да еще только что разгромившую самого Наполеона.

Постепенно Америка вытеснила в качестве главной технологической опоры России французов, немцев, голландцев, шведов и всех других. По понятным причинам сотрудничество с демократическими, хотя и еще рабовладельческими США не распространилось на общественную и политическую сферы российского общества (здесь тоже ничего не меняется, не так ли?), однако в технической и технологической сферах отношения в течение нескольких десятилетий XIX века развивались очень активно. Именно в этот период в Соединенных Штатах у России стали появляться многочисленные верные друзья, ратующие за расширение взаимовыгодного сотрудничества, и не менее многочисленные враги, считающие, что Вашингтону надо выстраивать новые дружеские отношения с бывшей метрополией – Англией, а не ее противником – Россией. Сторонники России в США доказывали, что именно Россия в 1812-1813 годах принесла Европе свободу от «узурпатора Бонапарта», что ее царь Александр I всячески продвигает настоящий либерализм и европейское просвещение вглубь своей страны. А недруги России в США уже тогда убеждали, что Россия – отсталая, нищая, плохо устроенная страна, которая никогда толком не «цивилизуется», и что от нее лучше держаться подальше.

Эти американские дискуссии носили в основном внутриполитический характер и не имели прямого отношения к российским реалиям. Но именно тогда в американском обществе произошел существенный раскол по поводу России, который продолжается – конечно, в его новом содержательном виде – до сих пор. Второй всплеск активного сотрудничества США с Россией произошел в первое десятилетие после Октябрьской социалистической революции. Но и он носил лишь сугубо технологический характер, а также в значительной степени был отзвуком глубоких внутренних политических дискуссий в США об отношении к «русской революции» и России вообще.

Однако, когда речь заходила и заходит сегодня о национальных интересах обеих стран, очевидно, что противостояние со стороны России никогда не было в интересах Америки, как и «враждебная супердержава Америка» никогда не была в интересах России. Безусловно, раздражение между двумя странами будет существовать всегда. Важно, мне кажется, найти баланс между этим раздражением и продуктивным подходом. Америке как бы выгодно, чтобы России – как большой и влиятельной страны – не было на мировой арене, России в такой же степени, зеркально, выгодно, чтобы Америка была далеко не такой могучей. Дело не в антиамериканском настрое России и антироссийском настрое США. Будь на месте США Китай, Англия, любая другая страна – реакция оказалась бы точно такой же. И наоборот. Здесь не должно быть иллюзий…

Как ни парадоксально, но с точки зрения понимания фундаментальных основ современного мира и видения международной политики Россия стала в последнее время ближе к Западу, чем была еще недавно. На мой взгляд, вопрос только в том, сколько времени нужно обеим сторонам, чтобы это осознать. Более того, Россия поступила и на Кавказе в 2008 году, и в Сирии в 2016 году очень по-американски, потому что именно американцы все время учили Россию политическому цинизму в хорошем смысле слова, цинизму в своих национальных интересах. Если уж у тебя есть враг, то твоя задача – не отбиться от врага, а ударить по нему, поэтому надо не возвращаться к статус-кво, а действовать, подобно американцам: не просто сражаться с армией, а бомбить военные базы и транспортные коммуникации, что Россия и сделала в Грузии и Сирии, а также безуспешно, но попыталась сделать в Восточной Украине. Как сформулировал однажды Владимир Путин, сославшись на свое послевоенное ленинградское детство: если драка неизбежна, надо всегда бить первым.

Поэтому американцы должны быть довольны: их российские ученики, в общем-то, сработали на пятерку, достаточно цинично, откровенно, даже по-своему нагло. Россия и Запад наконец-то смотрят на мир одинаково – пусть согласие ни по Кавказу, ни по Украине, ни по Сирии не достигнуто, но по крайней мере система измерения у них теперь одна и та же. И в этом плане, мне кажется, ситуация на самом деле гораздо лучше, чем считают сегодня многие эксперты, политики, аналитики. Но одновременно она и сложнее – с той точки зрения, что теперь в отношениях двух стран больше откровенности и меньше лицемерия, – и, с другой стороны, проще, потому что все карты открыты: вот он, мир, давайте с ним разбираться по «гамбургскому политическому счету».