Галина Юзефович - Удивительные приключения рыбы-лоцмана: 150 000 слов о литературе

[159]

Весной 2009 года на итальянский городок Л’Акуила обрушилось землетрясение магнитудой шесть с лишним баллов, уничтожившее треть городских построек и унесшее жизни 300 человек. Землетрясению предшествовали несколько более слабых толчков, а также – и в данном случае это самое важное – одно весьма впечатляющее предсказание. За пару недель до трагедии скромный инженер Джанпаоло Джулиани утверждал, что зафиксировал в регионе сильную концентрацию газа радона. Это обстоятельство в сочетании с тем фактом, что система Земля – Луна оказалась на одной прямой с планетой Венерой, давало, по его мнению, веские основания ожидать сильного землетрясения. Надо ли говорить, что после того, как Л’Акуила в самом деле была разрушена, из городского сумасшедшего Джулиани в одночасье превратился в суперзвезду, а его способ предсказания подвергся самому пристальному изучению. Однако результаты принесли сплошное разочарование: мало того, что при ближайшем рассмотрении прогнозы Джулиани оказались не особо точными (он предсказывал землетрясение не в Л’Акуиле, а в соседнем городе, и не в апреле, а в марте), так еще и примененная им методика больше напоминала шаманские танцы с бубном. Впрочем, всё это не помешало медийной карьере Джулиани: он и сегодня выступает на телевидении и в газетах в качестве видного «эксперта по землетрясениям».

Эта история, которую приводит в своей книге «Сигнал и шум» Нейт Сильвер, весьма красочно иллюстрирует главную проблему с прогнозами, существующую сегодня. Человеческий мозг устроен таким образом, чтобы максимально быстро и эффективно вычленять из окружающей его информации повторяющиеся шаблоны, – в этом, собственно, состоит одно из наших главных эволюционных преимуществ. Однако беда в том, что чем больше становится информации, тем легче мы находим закономерности – в том числе там, где их нет, и делаем на их основе предсказания. Иными словами, большие объемы информации парадоксальным образом не только не способствуют более точному прогнозу, но даже препятствуют ему. Хуже того, если (как в случае с Джулиани) впоследствии ложные предсказания получают хоть какое-то подтверждение, это приводит к тиражированию и многократному воспроизводству единожды допущенной ошибки.

Книга Сильвера – это, в сущности, развернутый ответ на вопрос, почему же несмотря на неимоверные массивы накопленных данных и огромные вычислительные мощности человечеству до сих пор не удалось активировать демона Лапласа и наладить сколько-нибудь приличную систему прогнозов хотя бы в том, что касается землетрясений, – уж не говоря о сложных многофакторных событиях вроде экономического кризиса. По мнению автора, причин тут несколько. Во-первых, это уже упомянутая специфика человеческого мозга, склонного собирать модели и шаблоны из любого информационного «мусора». Во-вторых, очень часто верному прогнозированию мешает банальный страх – именно страх (ну, и еще алчность) не дали рейтинговым агентствам в 2008 году своевременно предупредить мир о надвигающейся экономической буре. В-третьих, медийная сущность нынешней цивилизации выводит на авансцену экспертов, делающих предсказания четкие, внятные и парадоксальные, – словом, именно такие, какие сбываются реже всего. В-четвертых, человечество так и не научилось отличать риск (прогнозируемый и просчитываемый) от неопределенности, никакому прогнозированию не подлежащей. Всё это в совокупности делает существующую нынче систему предсказаний драматически неэффективной.

Однако есть и хорошая новость: если не гнаться за внешними эффектами, а вместо этого честно рассчитывать вероятность того или иного результата в соответствии с теоремой Байеса (ей посвящена добрая половина книги), то результат будет вполне пристойный. И хотя утверждение, что «данное событие случится с вероятностью 11 %», звучит не слишком завлекательно, опыт самого Сильвера, в 2008 году именно таким способом правильно предсказавшего исход президентских выборов в 49 штатах из 50, убедительно доказывает: именно за такими – неброскими и надежными – прогнозами будущее.

[160]

Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц полностью опровергает расхожие представления об экономике как о дисциплине, в общем-то, теплохладной и лишенной особого пафоса и эмоционального накала. Его книга «Цена неравенства» – это удивительный по силе воздействия текст, лежащий на стыке науки, высокой поэзии и жесткого памфлета. Будучи сторонником не самой популярной нынче идеи, согласно которой экономика нуждается в жестком государственном и общественном регулировании, на протяжении всех пятисот страниц Стиглиц без передышки трубит в боевой рог, сзывая под свои знамена всех пострадавших от нынешней системы несправедливого распределения, – надо полагать, для последней битвы с силами зла.

Главный враг Стиглица – это пресловутое имущественное неравенство, позволяющее сегодня пяти процентам американцев владеть двумя третями всего национального богатства. Именно такая вопиющая, по мнению автора, ситуация приводит ко всем прочим проблемам: обнищанию и криминализации социальных низов, распаду и размыванию среднего класса, обесцениванию образования (сколько ни учись, если твои родители не являются частью истеблишмента, тебе всё равно ничего не светит), коррупции, экологическим катастрофам и сокращению продолжительности жизни. Прослеживая эту зловещую тенденцию начиная со времен Адама Смита (именно его тезис о «невидимой руке рынка» в конце XVIII века заложил основы для грядущего расслоения) и вплоть до наших дней, Стиглиц рисует крайне впечатляющую картину нависшей над человечеством неминуемой гуманитарной и экономической катастрофы. Действительно практически неминуемой – позитивным сценариям развития событий автор отводит одну короткую и образцово неопределенную главу, из которой можно понять, что, конечно, Швеция с ее социалистической моделью налогообложения всем нам пример, и вообще надежда еще есть, но слабеет с каждым днем.

Особенно сильно патетическое стиглицевское стаккато подействует, надо думать, именно на российского читателя. Когда осознаешь, что созданные им мрачнейшие картины социального неравенства в американском обществе по сравнению с российскими реалиями – это просто лучезарные детские комиксы, вот тут-то и становится по-настоящему жутко. И как-то сразу очень хочется в Швецию – ну, или хотя бы в Америку.