Андрей Солдатов - Битва за Рунет: Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас

Как Мишенков объяснил Андрею, Центральный НИИС в Москве традиционно работал над междугородными телефонными станциями, поэтому им и поручили разрабатывать СОРМ для этих станций. Отделение в Санкт-Петербурге исторически разрабатывало местные телефонные станции, поэтому и занялось СОРМом для них. Когда появились сотовая связь, подключился третий институт – НИИ радио {65}. Их исследования должны были гарантировать ФСБ возможность следить за каждым соединением.

После враждебности, с которой встретил его Гусев, Андрей не слишком рассчитывал на то, что сможет многое узнать у Мишенкова. Но один факт он все же держал в голове: источник сказал, что настоящая история СОРМ могла привести его в место, о котором Мишенков пока не обмолвился ни словом, – в сверхсекретный НИИ КГБ в Кучино {66}.

«Кучино?» – спросил Андрей как будто между делом, когда речь зашла о происхождении «черных ящиков». К его немалому удивлению Мишенков утвердительно кивнул. Все другие институты, конечно, работали над технологией, но истинным местом рождения СОРМ были стены Кучинского НИИ в Подмосковье.

Этот институт был старейшим научно-исследовательским учреждением советских спецслужб, первые лаборатории открылись там в 1929 году. Среди сотрудников КГБ Кучино считалось легендой: здесь были придуманы уникальные технологи, например, прослушивания разговора в помещении при помощи считывания вибрации оконного стекла инфракрасным лучом. В сталинское время здесь использовался труд заключенных, в том числе Льва Копелева, который пробыл в Кучино с января по декабрь 1954 года. До сих пор Кучино (сегодня – Центральный научно-исследовательский институт специальной техники) тщательно охраняется, и даже инженеры здесь имеют звания ФСБ {67}.

Было очевидно, что дальше о СОРМ надо спрашивать в ФСБ, но найти там человека, готового говорить на такую тему, казалось практически невозможным. Многие годы ФСБ непроницаема для журналистов. Пресс-служба на Лубянке месяцами игнорирует запросы, поступающие от СМИ, их больше не беспокоит общественное мнение.

Анализируя документы, мы нашли в некоторых из них имя Андрея Быкова, заместителя директора ФСБ 1992–1996 годов в звании генерал-полковника. До этого он возглавлял ОТУ – оперативно-техническое управление КГБ. Именно Быкову 5 декабря 1991 года председатель КГБ Вадим Бакатин приказал передать американцам схемы прослушки нового здания посольства США в Москве {68}. В 1990-е подпись Быкова стояла на многих документах, связанных с СОРМ.

Покинув ФСБ, Быков в конце концов обнаружился в совете директоров крупной телекоммуникационной компании, выросшей из оператора правительственной связи СССР.

Андрей сначала попытался позвонить – неудачно, а потом отправил e-mail с номером своего сотового.

Через несколько часов раздался звонок. Андрей ответил, выслушал собеседника, потом повесил трубку. Он выглядел крайне удивленным.

– Что случилось? – спросила Ирина.

– Знаешь, кто звонил? Быков! – ответил Андрей. – Первый раз в жизни мне перезванивает генерал-полковник ФСБ!

– И что он сказал?

– Предложил встретиться. Сказал, что тема СОРМ – это не телефонный разговор.

Быков назначил встречу на десять часов следующего утра на Лубянской площади у памятника жертвам политических репрессий. «Там обычно в это время никого нет, и мы друг друга не пропустим», – сказал он Андрею и повесил трубку. Голос у него был резким, фразы короткими, и Андрей подумал, что затащить его в кафе вряд ли получится. Следующее утро выдалось дождливым. Андрей приехал на место встречи раньше времени, зашел в «Кофеманию», где купил чашку чая и чашку кофе на вынос, и поспешил к переходу.

Лубянская площадь имеет прямоугольную форму. На одной стороне стоит фешенебельный отель St. Regis Nikolskaya, на другой – «Детский мир», а за ним друг за другом идут три огромных здания ФСБ. По часовой стрелке сначала стоит так называемое «новое» здание ранних 1980-х, за ним – главное и самое знаменитое, в котором располагается штаб-квартира центрального аппарата Федеральной службы безопасности, еще дальше – угловое здание, построенное в середине 1980-х для вычислительного центра КГБ, ныне Центр информационной безопасности.

В южной части площади есть небольшой сквер, засаженный деревьями, прямо перед Политехническим музеем. Чтобы попасть в него, нужно пройти через подземный переход, так как сквер окружен постоянным потоком машин. В той его части, на которую выходят окна ФСБ, на пьедестале стоит большой необработанный камень. Его привезли в Москву из одного из Соловецких лагерей в октябре 1990 года и установили здесь, на Лубянке, в память жертв сталинских репрессий. Небольшое пространство перед монументом обычно пустует, заполняясь людьми лишь в один из дней октября, когда москвичи читают вслух имена репрессированных. Именно здесь Быков и предложил встретиться.

Когда Андрей вышел к камню из подземного перехода, он увидел невысокого сутулого человека, одетого в мешковатый серый костюм, который был ему явно велик. Седые, зачесанные назад волосы, впалые щеки, зонтик. Как Андрей и предполагал, пойти в кафе Быков наотрез отказался. Он также отказался пить принесенные чай и кофе. Не зная, что делать с бумажными стаканами, Андрей просто поставил их на скамейку рядом с памятником и предложил Быкову присесть. Тот снова отмахнулся: «Можем и походить». Следующий час они провели, кружа вокруг скамеек.

«Мой кабинет находился в новом здании», – сказал Быков, указывая зонтиком на корпус слева.

По образованию инженер, Быков учился на кафедре М6 (стрелковое оружие) Московского высшего технического училища им. Баумана. Через три года после окончания учебы его позвали работать в КГБ, в Оперативно-техническое управление, которое он в конце концов возглавил. В ранние годы существования управление курировало работу шарашек в Марфино и Кучино. Быков провел жизнь, разрабатывая новые виды вооружения и специальной экипировки.

В советские годы 12-й отдел КГБ, занимавшийся прослушкой, был за пределами полномочий Быкова, подчиняясь напрямую председателю Комитета. Главным критерием выбора начальника этого подразделения всегда была лояльность начальству, а не профессионализм. Но после августовского путча 12-й отдел включили в ОТУ, а Быков стал заместителем директора новой российской службы безопасности. Впрочем, такое положение дел просуществовало недолго. Вскоре 12-й отдел снова получил статус самостоятельного управления, теперь в ФСБ. Сегодня на гербе подразделения гордо восседает сова. Именно это управление курирует «черные ящики» СОРМ.

Быков рассказал Андрею, как в 1991 году его главной проблемой было вывести техническое оборудование КГБ из Прибалтики в Москву. Советский Союз развалился, а оборудование, с помощью которого КГБ осуществлял прослушку, производилось на двух заводах, «Коммутатор» и «Альфа», причем оба находились в Риге, столице независимой Латвии.