Сборник статей - Пути России. Новый старый порядок – вечное возвращение? Сборник статей. Том XХI

Таким образом, исходя из тех тезисов, которые выдвигает в своей работе Карл Шмитт, единственной возможностью осуществлять политическую власть как для правящей партии, так и для оппозиционной является опора на доверие тех, благодаря кому они и получают эту власть. В ином случае данная властная организация, конечно, может осуществлять акты насилия или ввода дополнительных ограничений на ту деятельность граждан, которая, по их мнению, может подорвать их возможности осуществлять власть, вот только подобного рода политический порядок мы едва ли сможем назвать государством законодательства. Более того, так как большинство законов принимается через процедуру голосования простого большинства, то у граждан, если у них есть сомнения в легальности принимаемых решений, всегда будет возможность апеллировать к «иному» законодателю – законодателю квалифицированного большинства, существование которого автоматически подрывает доверие к законодателю вообще и способствует углублению противоречий внутри парламентского государства законодательства.

Социальный порядок можно пытаться понять как определенный объект, формируя представления о нем в соответствии с общими принципами (естественно-)научной работы: выделяя инварианты, отслеживая закономерности, моделируя и т. п. Но знание о том, что люди, вообще говоря, ведут себя в соответствии с тем, что они думают, какие ставят цели, заставляет обращаться к представлениям, в которых социальный порядок определяется такими вещами, как смысл, понимание, целеполагание и другие характеристики субъективно организованного действия и отношения.

Первое направление разработок ориентирует на формирование картины «объективного порядка», противопоставляя исследователя изучаемому им объекту в классической схеме «субъект – объект». Второе отсылает к исследованию «субъективного порядка», выявлению смыслов и целей/ценностей, определяющих поведение и действия участников/акторов и отношений между ними. Исследователь здесь так или иначе оказывается включенным в этот круг отношений: либо непосредственно, либо пытаясь «понять/заимствовать внутреннюю логику» поведения участников, определяющую исследуемый порядок.

Двигаясь во второй логике, резонно поставить базовый вопрос: зачем людям порядок? В чем состоит его смысл и назначение? Для формирования ответов на так поставленный вопрос есть смысл присмотреться к корневым значениям понятия. Их анализ дает прямые указания к пониманию того, что, собственно, обозначается данным словом, и позволяет сформулировать исходные гипотезы относительно исследуемого предмета.

Порядок происходит от латинского ordō (-inis) – «ряд, вереница, отряд» (русское «по- ряд -ок» строится на той же основе). Этот смысл вполне сохраняется и сегодня: «порядок» (как и order в английском или Ordnung в немецком) продолжает указывать на выстраивание последовательности – «ряда».

По-ряд-ок – выстраивание в ряд – характеризует концентрацию, эффективную организацию наличного ресурса, необходимую для того, чтобы сделать что-то, что можно сделать только за счет такой концентрации, а не в обычном режиме повседневной деятельности. Можно попробовать обозначить два исходных горизонта, в которых появляется такая необходимость: противостояние тому, что грозит тебя уничтожить, и совершение героического деяния, выходящего за пределы повседневности обычной человеческой жизни. Первый горизонт кажется более естественным в силу того, что противостояние разного рода напастям является обычной человеческой заботой. В этом смысле родство «по-ряд-ка» с «от-рядом» неслучайно: противостояние серьезным угрозам концентрированно проявляется в экстремальных ситуациях (в частности, военных), где и создается такая форма организации человеческих коллективов, как отряды.

Порядок формируется в противостоянии тому, что грозит разрушением, – «хаосу»: неожиданному, незнакомому, непонятному. Порядок возникает и существует на преодолении хаоса, противостоянии ему. И это противостояние неизбывно, поскольку хаос возвращается снова и снова, в новых и новых обличьях. При этом хаос выступает как нечто принципиально неизвестное и неопределимое – любая его характеристика упорядочивает его, т. е. превращает в порядок, любое высказывание о нем выстраивается в определенную языковую упорядоченность, уничтожая его главную характеристику – разрушающую мощь.

Хаос – «чистое небытие/ничто», в постоянной борьбе с которым воспроизводится и творится порядок. Порядок – «борьба за бытие» («против небытия»), «удержание и воспроизводство бытия», которое необходимо осуществлять снова и снова, противостоя хаосу. И «окончательной победы» в этой борьбе нет: исчезновение хаоса и необходимости противостоять ему означает также и исчезновение порядка [144]. «Тотально упорядоченные» структуры, «уничтожившие хаос», так же убийственны для бытия – и порядка, – как и само небытие. В этом смысле «порядок» и «хаос» – парные категории, предполагающие друг друга. Порядок – становящаяся сущность, складывающаяся любыми формами, кладущими пределы хаосу, ограничивающая небытие/неопределенность, формирующая определенность того или иного рода.

Разные типы порядка формируются на противостоянии разным горизонтам хаоса [145].

Для формирующегося человека порядок прежде всего выступает в лице других людей, которые с первых дней жизни определяют, что можно и чего нельзя, что хорошо, что плохо, что стоит или не стоит делать. Овладевая практиками и структурами повседневности и врастая в них, человек осваивает и обобщенные структуры, упорядочивающие его мир.

Одна из важнейших таких структур – язык. Любое высказывание является действием, упорядочивающим мир человеческого существования, противостоящего хаосу.

Восходящие языковые средства противостояния хаосу можно представить следующим образом:

● звук → произвольный звук → ритмичный звук → гармоничный звук → музыка;

● язык как система значений, позволяющая упорядочивать явления → литература;

● ритмичный и гармоничный язык → поэзия;

● упорядочивающий анализ / нормирование языка → риторика, логика, рациональность.

Отдельная линия упорядочивания мира связана с изображением и, далее, с искусством, которое, начинаясь как изобразительное, становится синтетическим, вовлекая в себя музыку, движение, язык, гармонизируя все, до чего оказывается в состоянии дотянуться.

Разные линии, упорядочивающие бытие, сопрягаются, поддерживая и усиливая друг друга. Это сопряжение синтезируется в таких разных вещах, как ритуалы и нормы повседневной жизни, декоративное искусство, представления об устройстве мира и т. п.