Сборник статей - Пути России. Новый старый порядок – вечное возвращение? Сборник статей. Том XХI

Этот текст родился из интереса к двум проблемам, каждая из которых достойна отдельного рассмотрения. Первая из них – наличие в регионах поздней Российской империи, лежащих за пределами черты еврейской оседлости, заметного и агрессивного антисемитизма, разрядившегося в октябре 1905 г. массовыми погромами. Вторая – серьезное и трепетное отношение к императорской атрибутике и церковной символике со стороны ультраконсервативных русских патриотов, объединившихся в ходе Первой российской революции в праворадикальные объединения. Мне показалось интересным объединить обе проблемы, задавшись следующими вопросами. Что же означал антисемитизм в регионе без евреев? Как функционировал язык символов и ритуалов «черносотенцев»? Являлись ли этнические маркеры инструментом для конструирования «своего» и «чужого», или за этническими категориями скрывались иные социальные иерархии и конфликты? Чтобы ответить на эти вопросы, представляется целесообразным сделать следующие шаги. Во-первых, проиллюстрировать обе проблемы на примере погромов 1905 г. и деятельности правых монархистов на Урале – в одном из регионов без евреев. Затем, во-вторых, попытаться интерпретировать «черносотенную» символизацию и ритуализацию в рамках социологии коммуникации. Третьим шагом предполагается выяснить, как знаки и ритуализированная коммуникация позволяли прокладывать границы родного и враждебного, используя этнонимы метонимическим способом, как символы политических и социальных процессов и проблем.

Вслед за декларацией свобод императорским манифестом 17 октября 1905 г. в России произошли массовые беспорядки, определенные современниками (а затем и историками) как еврейские погромы, которые сыграли форматирующую роль в возникновении самого массового политического движения в поздней Российской империи. Его приверженцев социалисты окрестили «черносотенцами», умеренные консерваторы – «революционерами справа», а сами они называли себя «истинно русскими людьми», которые объединились в ряд организаций, наиболее известной из которых стал Союз русского народа (далее СРН). Материальный ущерб от 358 погромов оценивался в 26 млн рублей, было убито и ранено более 5 тыс. человек, почти 2 тыс. погромщиков были привлечены к суду [343].

«Погромы» прошли и на Урале – в регионе, где один иудей приходился на полторы тысячи жителей, т. е., можно сказать, в регионе без евреев. Евреев почти не было, а вот жертвы погромов были, хоть и немногочисленные. В Вятке, например, было убито шесть человек, среди них – один иудей, в Екатеринбурге из 24 пострадавших было четыре еврея. Еще меньшего размаха погромные беспорядки достигли в многонациональных губернских центрах Южного Урала с высоким удельным весом мусульман – в Уфе и Оренбурге.

Десятки погромщиков оказались на скамье подсудимых. Один из привлеченных к судебной ответственности так объяснил мотивы своего участия в беспорядках и свое отношение к уголовному процессу над ним и ему подобными: «Если бы я знал… что меня же судить будут, наплевал бы я на монархизм. Я шел бить социалистов, а коли меня же теперь судят, так я ведь могу бить и монархистов, мне что? Монархия так монархия, социализм так социализм» [344].

Эта история, если не смотреть снисходительно-пренебрежительно, подобно просвещенным современникам «черносотенства», на его адептов, как на стоящих «на той стадии политического развития, когда нет политической мысли, она заменяется грубыми символами политических образов» [345], вызывает вопросы, достойные изучения.

Ни одно из политических течений в России начала ХХ в. не имело столь разработанной атрибутики и символики, какая была у «черносотенцев» [346]. Ни одна другая всероссийская политическая партия не имела своих открыто используемых членских знаков и знамен. Члены СРН приобретали нагрудные значки с изображением Георгия Победоносца, царской короны и православного креста четырех видов: дешевые штампованные по 20 копеек, серебряные двух размеров и золотые. Последние на Урале не встречались, вероятно, из-за их дороговизны. Просьбы местных отделов правых партий в Главный совет о присылке пропагандистской литературы сопровождались, как правило, заказами на значки. Запрет местного губернатора на ношение значков или иное препятствие к их публичному использованию могли привести к распаду низового филиала СРН.

Отделы правомонархических партий на Урале имели свои знамена или хоругви ценой от нескольких рублей до ста и более, которые хранились в помещении управы организации или в церкви. В письмах с Урала в Главный совет встречаются заказы на приобретение знамени или просьбы указать мастерскую для их изготовления. Бедные организации часто жаловались на отсутствие денег для приобретения знамени. Преобладающая часть сообщений о покупке и освящении знамени относится к 1907–1908 гг., когда филиалы СРН процветали, в том числе и материально.

Нагрудные знаки, знамена и хоругви «союзников» являлись основой для интенсивной церемониальной коммуникации. Значки СРН подносились не членам организации за особые, по мнению «черносотенцев», заслуги перед самодержавием, церковью и отечеством. Знамена освящались вскоре после открытия партийных отделов, в связи с большими православными праздниками или годовщинами организации, и использовались на партийных и публичных внепартийных торжествах, вплоть до детских праздников. Освящение знамен осуществлялось в присутствии местного высокого начальства и губернского руководства СРН – даже в селах.

К своему знаку, как, впрочем, и к символам царской власти и православной веры, «союзники» (так назывались члены СРН на российском политическом жаргоне начала ХХ в.) относились серьезно и трепетно. Само движение возникло в ходе беспорядков осени 1905 гг., одним из главных поводов к которым служили слухи о якобы совершенных революционерами, студентами и евреями надругательствах над иконами, царскими портретами и государственным флагом. Правых коробило любое действие, хотя бы отдаленно напоминавшее неуважение к дорогим символам. Так, одно из сельских отделений СРН в Пермской губернии в 1913 г. сообщало в Святейший синод, что изображение государственного герба и православного креста в качестве знаков качества на этикетках товаров массового спроса есть оскорбление этих символов, и просило «защитить Святой Крест Православный от попирания ногами и войти куда следует с предложением, чтобы Государственный герб и вообще и другие символические знаки, относящиеся к Православной Вере, как то Св. Крест, не накладывались бы на такие предметы, могущие попасть под ноги и в грязь, а заменялись бы другими какими-нибудь знаками» [347].