Джейсон Гудвин - История доллара

Это было низко, но оправданно, с моральной точки зрения: «континенталки», изготавливаемые англичанами, в любом случае незаконны. Чем большую огласку приобретали действия британцев, тем успешнее они сеяли сомнения в этой валюте. В апреле 1777 года нью-йоркские газеты опубликовали объявления: «Те, кто отправляется в другие колонии, могут получить фальшивые банкноты Конгресса на любую сумму по цене пачки бумаги. Они так точно и аккуратно исполнены, что их сбыт не заключает в себе никакого риска, и почти невозможно доказать, что они не подлинные. Это доказывает огромное количество банкнот, которые уже с успехом ходят по рукам. Спрашивайте Q. Е. D. в кофейне с одиннадцати утра до четырех пополудни в течение всего текущего месяца».

рожденный в Массачусетсе в 1766 году, Джейкоб Перкинс был одним из первых американских непослушных детей, которые переходили технологические границы. Он вырос со сверхъестественной способностью видеть абстрактные проблемы в их практическом выражении. Учился у ювелира. Когда ему исполнилось пятнадцать, старик-ювелир умер, завещав мальчику мастерскую. Несмотря на юный возраст, Перкинс взял дело в свои руки и сумел добиться прибыли. Отправной точкой его карьеры стало постижение свойств металлов. Он сконструировал машину для изготовления плотницких гвоздей, и это в то время, когда во всем мире гвозди делали вручную, а большинство гвоздей в Америку завозилось из Англии (в Виргинии они заменяли деньги). Даже Томас Джефферсон завел мастерскую для отливки гвоздей в Монтичелло, чтобы повысить доходность поместья.

Перкинс стал легендой в узком мирке первых американских инженеров — преимущественно людей из Филадельфии, поскольку в первые десятилетия девятнадцатого столетия большинство изобретательных умов вдохновение охватывало именно здесь. Невысокий и коренастый, с высоким лбом, живым лицом и любознательный по натуре, Перкинс любил собирать зрителей и обожал эффектные демонстрации. Его переполняли идеи. Один из друзей мастера, врач по профессии, вспоминал, как получил от Перкинса практичный совет, поразивший его своей простотой и изобретательностью. Однако не успел он выйти за дверь, как Перкинс вернул приятеля со словами: «Доктор, вернитесь, я покажу вам план получше». Доктор взял новый чертеж, но не успел и двора пересечь, как Перкинс позвал его снова. Когда же он наконец вышел на улицу, провожавший его до ворот Перкинс снова окликнул: «Доктор, если вы решите, что это не годится, приходите, и я покажу вам план гораздо лучше любого из тех, что я на данный момент придумал».

Изобретения Перкинса не принесли ему богатства. На протяжении своей долгой и многотрудной жизни он подхватывал новые идеи и забрасывал их вновь, как только они были готовы принести мимолетный доход, или все упрямо обдумывал, пока не заходил в тупик. Он был счастлив в браке, имел прилежных детей и дар поддерживать дружеские связи, несмотря на склонность приходить в невероятное возбуждение, когда его озаряла новая идея. Настолько сильное, что Перкинс так долго и в таких деталях мог рассказывать кому-нибудь о своем новом проекте, что собеседник начинал принимать это за собственные мысли, — вплоть до того, что с успехом принимался объяснять все от начала до конца человеку, которому они первому пришли в голову.

Перкинс был шоуменом и ничего не мог с этим поделать. Однажды на спор за 27 минут изготовил работающий образец корабельной помпы из старого сапога, нескольких досок и двух рукояток от метлы. Он потратил несколько лет на паровую пушку, которая могла за 10 минут выкосить огнем целый пехотный полк. [59] Знакомый американец присутствовал на демонстрации пушки Перкинса в Лондоне, устроенной перед герцогом Веллингтоном. Рядом находился герцог Сассекс, и, «когда пули полились градом, и пальба достигла своей кульминации, я услышал, как он сказал вполголоса герцогу Веллингтону: „Превосходно, превосходно, превосходно, черт побери!“ Затем опять: „Превосходно, превосходно, превосходно, черт побери!“ И снова: “Превосходно, черт побери, превосходно!" И так далее, без вариаций. Несмотря на тривиальность, это был самый точный комментарий происходящего» (прим. автора ). Перкинс и сам сыпал патентами, как пулями. У него были планы по изготовлению сафьяновой кожи, улучшению пожарных насосов и водяных мельниц. Он запатентовал новые замки для банков, бумагу с водяными знаками, котлы, вентили, трубы и гребной винт. Следуя замечанию жены, внес существенные улучшения «в конструкцию кровати». Еще запатентовал ложку. Перкинс жил в то время, когда каждая отрасль науки была открыта и неизведанна, паровой двигатель выглядел чудом и почти все в мире от стирки до путешествия в соседний штат требовало физических усилий.

В 1834 году он изобрел первый настоящий холодильник; двумя годами позже создал систему кондиционирования воздуха, которая сделала возможной жизнь в ранее непригодных для этого уголках мира вроде Вашингтона. На склоне лет Перкинс приложил руку к созданию первой в мире клейкой почтовой марки — блестящего «Черного пенни». А перед этим он совершил первый серьезный прорыв в технологии печати более чем за два века ее существования.

Зародыш всей системы придумал именно Перкинс в 1788 году, когда Генеральный совет Массачусетса попросил его выгравировать стальные пуансоны для чеканки медной монеты. Он все еще числился ювелиром, и гравировка оставалась его коньком. Первой идеей была мысль, что небольшие стальные пуансоны, подобные тем, что он гравировал — 64 пуансона, если быть точным, — можно скрепить в одну пластину для печати бумажных денег, по своим характеристикам значительно превосходящую медную печатную форму. Каждый пуансон мог быть миниатюрным шедевром гравировки, а одна целая пластина — творением нескольких мастеров. Ни один фальшивомонетчик не смог бы правдоподобно воспроизвести одну часть изображения на банкноте, не промахнувшись с другой, поскольку, даже если бы ему удались изображения, он бы не справился с поперечной штриховкой; и наоборот: искусный штриховщик спасовал бы перед задачей повторить высокохудожественную картинку, называемую виньетой. При необходимости уполномоченный на то печатник мог менять пуансоны местами, чтобы изменить дизайн, или добавить новые элементы: фальшивомонетчики замучились бы поспевать за этими изменениями.

Все это не имело бы большого значения, если бы гравировку пуансонов требовалось подновлять. Суть заключалась в изобретении печатной формы из более твердого материала, и ради этого Перкинс отказался использовать медь. Не без затруднений: пришлось истратить тонны стали, прежде чем он сумел подобрать вариант со всеми необходимыми характеристиками. Перкинс нашел такой способ смягчения и закалки стали, который позволил бы граверу с ней работать, а затем вновь осуществить «поверхностную закалку» без повреждения гравировки. После чего она становилась эталонной печатной формой. К 1804 году Перкинс располагал методом изготовления дубликатов пластин из закаленной стали, который назвал сидерографией — гравировкой по стали или переносом. В результате получилась печатная форма, с которой можно было снять 30 000 оттисков. Затем, при необходимости, ее было легко заменить на новую, абсолютно идентичную пластину. Сталь не только была долговечнее меди, но позволяла нанести и сохранить изображение такой высокой степени детализации, какой желал гравер.