Джейсон Гудвин - История доллара

Чейз использовал возможность урегулировать денежный вопрос в 1870 году, когда один кредитор, ссудивший сумму в золоте, отказался принимать ее назад в обесценившихся гринбеках и обратился в суд. Чейз постановил, что гринбеки, которые он же и изобрел и на которых красовался его портрет, неконституционны. Даже Конгресс не мог обязать кредитора принимать бумажные деньги в счет золота, которое он ссудил. Гринбеки, разумеется, существовали в качестве валюты, но в реальности не являлись законным платежным средством. Скорее, напоминали то, чем два столетия назад был вампум.

Слова «законное платежное средство для всех долгов, государственных и частных» до сих пор присутствуют на лицевой стороне каждой долларовой купюры, поскольку смена состава судей и новый иск позволили Верховному суду на следующий год отменить решение Чейза. Суд постановил, что у правительства есть право выпускать бумажные деньги в качестве законной валюты, поскольку оно неразрывно связано с правом на суверенитет, правда, у Конгресса возможность самому печатать банкноты прямо не забрали.

Комментируя появление государственных банковских билетов, сенатор Джон Шерман в свое время предсказал, что единая валюта «даст каждому акционеру, каждому ремесленнику, каждому работнику, на руках у которого окажется хотя бы одна из таких банкнот, долю в управлении страной». Его мрачное предсказание сбылось. Огромное количество американцев приняли вызов. Все, что касалось доллара, что прежде вызывало их интерес или отталкивало, поощряло или сбивало с толку, было на совести государства, и теперь они могли на это как-то повлиять. Прежде люди недовольно ворчали и волновались. В следующие тридцать лет разные заинтересованные группы выведут доллар на первый план внутренней политики и попытаются силой привести его в подчинение на глазах у всей нации. В 1875 году на американской политической сцене появилась партия гринбекеров, собравшая миллион голосов на выборах в Конгресс 1878 года. Гринбекеры хотели, чтобы гринбеки оставались в обращении вечно, и чтобы их стало больше. Они пели:

Они выступали против банков и звонкой монеты и считали, что у государства должно быть право выпускать собственную валюту в их интересах.

В 1875 году, в условиях истекающего мандата республиканского большинства. Конгресс урегулировал проблему гринбеков — и переложил головную боль ее выполнения на своих преемников, — когда ограничил обмен на золото по номиналу 1 января 1879 года. Пессимисты предсказывали, что в этот день массовый натиск на золотой запас страны обернется ее банкротством. Они ошиблись: население безропотно перевернуло «величайшую страницу в истории США» — по выражению «Нью-Йорк дейли трибьюн». На Уолл-стрит царило ликование. Спрос на гринбеки оказался столь же велик, как на золото или серебро, поскольку рост национальной экономики требовал дополнительных средств обращения. Цент за центом стоимость бумажного доллара росла, пока за две недели до великой даты погашения гринбеки не сравнялись со своим золотым эквивалентом. Встревоженный министр финансов телеграфировал из Вашингтона, требуя выяснить, что происходит. Ответом было — ничего. Только 135 000 долларов в гринбеках предъявили для обмена на золото, тогда как в тот же день 400 000 долларов золотом обменяли на более удобные бумажные деньги. Даже разменные купюры Спенсера Кларка, истрепанные и отталкивающие, как давно почившие в небытие новоорлеанские пикейоны.

Зимой 1877 года вся мелкая серебряная монета, исчезнувшая с выпуском первых гринбеков, устремилась обратно в страну. Сотни миллионов трехцентовиков, пятицентовиков, даймов, четвертаков и полудолларов посредством торговли мистическим образом всплыли на поверхность. Многие из них провели последние пятнадцать лет в Канаде, а прочие ушли в Южную Америку, где сформировали совершенно новую местную валюту. Мало кто задавался вопросом, откуда они взялись, все просто были рады вновь увидеть свои монеты.

Соединенные Штаты вышли в мировые лидеры по производству серебра в эпоху Гражданской войны: между 1870 и 1873 годами добыча металла удвоилась, а к 1893-му удвоилась вновь. Так США стали крупнейшим в мире, после Мексики, производителем серебра. Его большая часть шла из штатов, которые до появления серебра и штатами-то не являлись. Но к 1890-м в пустыне расцвели Небраска, Невада, Монтана и Колорадо, которые могли похвастаться собственными законодательными собраниями, быстро растущими городами, вечеринками с зажаренными целиком поросятами, железными дорогами, уличным освещением, церквями, нищими, музеями, благотворителями и, не в последнюю очередь, сенаторами и депутатами в Палате представителей в Вашингтоне, готовом на все ради белого металла. Их население было невелико, в отличие от политического влияния. Только одна вещь беспокоила добытчиков серебра: чем с большей скоростью они извлекали из-под земли драгоценный металл, тем меньше, похоже, мир в нем нуждался.

Золото по-прежнему было востребовано. По всей Европе страны следовали примеру Великобритании, отказавшейся от серебра и перешедшей к золотому стандарту в 1821 году. [103] Они тоже шли по стопам Джефферсона и переходили на десятичную денежную систему: Италия — в 1861 году, Германия — в 1871-м, вслед за объединением Австрия (Австро-Венгрия. — Прим. пер.) — в 1873-м, Россия — в 1900 году (прим. авт.). Они убедились в том, что викторианская Британия богаче и успешнее любой другой нации. В 1821 году страна решила. несмотря ни на что. следовать тому принципу, что каждая банкнота, выпущенная Банком Англии, по первому требованию удостоится обмена на редчайший из драгоценных металлов. Преобладание британской торговли, обеспечивавшей Великобритании господство на морях и существование ее империи, казалось, вытекало прямо из этого решения: требовалось появление Дизраэли, чтобы предположить, что золотой стандарт был следствием, а не причиной британского процветания.

Французы неизбежно нашли основания для придирок. В 1867 году Наполеон III созвал в Париже конференцию, целью которой было побудить остальные нации одобрить стандарт, который допускал бы в качестве денег и золото, и серебро. Во Франции в обращении находились две пятифранковые монеты: одна, очень небольшая, золотая и другая — серебряная. Швейцария, Бельгия, Италия и Греция использовали пятифранковую монету в качестве образца для собственной валюты — преждевременная мечта о мировых деньгах. Американская делегация выразила сомнения в том, что их страна согласится ввести новый доллар, который походил бы на французские пять франков. Немцы отвергли проект целиком.