Лев Вершинин - Грозная Русь против «смердяковщины»

Это указание впредь исполнялось неукоснительно; если Марии доводилось, путешествуя, проезжать мимо владений экс-министра, заранее посланные солдаты вывозили старика из дома на предписанное расстояние. На имя его был наложен запрет: по свидетельству очевидцев, даже много позже, когда министра давно уже не было на свете, одно упоминание его имени вызывало у королевы, «всегда милой и доброжелательной», приступы дикого, долго не проходящего гнева. Впрочем, это маркиза, судя по всему, беспокоило мало. Оказавшись в имении, он «некоторое время болел, но оправился и жил в покое, утешая себя книгами, услаждая перепиской и развлекая охотой», еще более двух лет, до 15 мая 1782 года, когда «в полном рассудке, исповедовавшись и причастившись» отдал душу Богу. Прах его, согласно указу из Лиссабона, был предан земле на сельском кладбище, а позже, уже после смерти Марии, перенесен в Ажуда и захоронен в церкви, рядом с надгробиями аристократов, казненных по делу Тавора. В знак, вы не поверите, «прощения и примирения».

Вот так.

Западная Европа.

Век Просвещения.

И никакой Опричнины.

А теперь займемся синтезом.

Есть в политологии такое понятие – «черная легенда». Вернее, если совсем уж точно, la leyenda negra, поскольку введена в оборот примерно век назад испанским философом и историком Хулианом Худериасом, подразумевавшим исключительно Испанию. Или, еще вернее, образ Испании, сформированный протестантами.

К слову сказать, с явлением этим мы, даже не имея о нем никакого представления, сталкиваемся в повседневной жизни с детства. Например, моя дочь, 13 лет от роду, завершив давеча чтение «Дочери Монтесумы» Генри Райдера Хаггарда, пришла ко мне с вопросом: «Папа, а разве испанцы такие плохие, как в книжке? По-моему, англичане как раз хуже. Испанцы их никогда не обижают, а они все время кричат и дерутся». Веско так было сказано, со знанием дела, что и понятно: живем мы, так уж вышло, в Испании, в классе у нее и тех и других пополам, так что ребенок в курсе. И будучи в курсе, убежденный в том, что папа знает все, смотрел на меня требовательным глазами, а я сидел дуб дубом и не знал, что ответить. Хотя ответить было что, и даже очень, но в 13 лет некоторые вещи трудно понять. А ничего не поделаешь, пришлось искать слова и объяснять. Потому что папа в самом деле знает все.

Так вот, в свое время, когда Англия еще не стала Владычицей Морей, но уже прикидывала, с чего начинать, главным конкурентом ее была Испания. Ее и следовало мочить. И мочили. На пару с восставшими против испанцев протестантскими «нижними землями» (Нидерландами) и бунтующими против католиков Габсбургов немецкими лютеранами. Без комплексов. На морях и на суше. Благо время было простое, откровенное. А чтобы обосновать откровенное беззаконие, пиратство, дикие зверства и так далее, подводили под практические действия теоретический фундамент: дескать, не корысти ради бьемся, но против обскурантизма, жестокости, мракобесия и зверских преследований инакомыслящих. Против злодеев, короче говоря, у которых сам Господь велел отнять землицу и золотишко. Именно под такой аккомпанемент делались реальные дела: подращивали сепаратистов в испанских провинциях и колониях, грабили торговые караваны, разоряли прибрежные городки в Америке, отделяли (без успеха) Каталонию и (успешно) Португалию, и так далее, и тому подобное.

Позже, однако, в эпоху Просвещения, такая откровенность, как, впрочем, и безыскусные средневековые памфлеты, вышла из моды. Начала писаться «правильная», сложная история, в рамках которой о золоте, как первооснове мотивации, не поминали вообще. Пришло время разъяснять всему миру, да и самим себе, что предки были не бандюги с большой дороги, а бескорыстные Воины Света и – с ног до головы в белом – вели неравную битву с Силами Тьмы. С Испанией то есть. С жутким средоточием мирового зла, адом земным, где безумные отцы-инвизиторы только и делали, что жгли (вариант: изгоняли) иноверцев, в первую очередь кротких евреев, подлые иезуиты травили все светлое и прогрессивное, благородные доны резали под корень кротких индейцев и трудолюбивых голландцев, а бедных негров вообще считали за животных. И все это, естественно, на фоне храбрых, всегда, везде и во всем правых, свет и добро несущих англичан (иногда, как забавное меньшинство, поминались и те же голландцы), их «процветающих» колоний и «свободных» доминионов, аборигены которых считают за великую честь и огромную радость обслуживать братьев своих больших, а не испанских извергов. А если вдруг кто-то и не считает, так это, будьте уверены, совершенно инфернальные каннибалы типа куперовских гуронов.

Так говорили, так писали и в конце концов сами начинали верить.

Хотя.

Скажем, евреев из Англии изгнали еще в 1290-м, за два века до эдикта Изабеллы и Фердинанда, Suprema иноверцами не занималась вообще, полностью сосредоточившись на еретиках и лженеофитах, а общее количество ее жертв, известное абсолютно точно, намного уступает числу погибших в Норвегии и Польше, не говоря уж о протестантской Германии. Но кого это волновало? Никого. Как и то, что именно в испанских колониях простые индейцы еще в XVI веке были признаны «христианскими душами», ни в чем не уступающими пиренейским крестьянам, их знать уравнялась в правах с белыми идальго, а потомки инков, ацтеков и прочих ныне составляют абсолютное большинство населения стран Латинской Америки. Причем примесь их (да что там, и африканской тоже!) крови, полученная в результате законных браков, никого там не удивляет и ничуть не шокирует, в то время как в колониях Англии десятки племен за два века сгинули вовсе, уцелевшие превратились в этнографические раритеты, а законный брак с туземной женщиной, держать которую в наложницах вполне допускалось, относился (перечитайте «Северные рассказы» Джека Лондона) к области ненаучной фантастики.

Да и вообще, в понимании англичан «цветные» имели право на существование лишь в качестве всем довольной домашней скотинки (вспомните хотя бы «хорошего» паиньку Черного Джека и «злодея»-бунтаря Желтого Джека из майн-ридовского «Оцеолы»). Ну и, конечно, по ходу дела вся эта испанская терпимость, спокойное отношение к расовому и национальному вопросу изящно преломлялись в рассуждения насчет «общей неполноценности» испанцев, которые, по сути, и не белые люди даже, а помесь непонятно кого с непонятно кем, от мавров и цыган до негров. Дескать, «Африка начинается за Пиренеями», и баста, а раз так, то о каком праве на несение «бремени белого человека» эти полумакаки вообще могут говорить?

Короче говоря, Мордор.

Населенный, ясен пень, орками. Против которых, повторяю для тех, кто на броневике, не жалея сил и самой жизни, сражаются отважные эльфы, экипажи белоснежных каравелл. А равно и «тихие англичане», поддерживающие героическую борьбу «революционеров» из новых гранад, великих колумбий и прочих географических новостей против мадридских извергов за независимость своих «анчурий» (это, правда, уже О’Генри, то бишь янки, но хрен редьки не слаще). Опять-таки без малейших оглядок на то, что понятие «испанские пираты» в истории напрочь отсутствует, зато точнейшей информации о «неформалах» с Туманного Альбиона, выжигавших дотла мирные прибрежные города и не брезговавших в поисках пиастров заживо поджаривать не только сеньоров, но даже прелестных сеньорит, но при этом аккуратнейше отсылающих долю коронованной лондонской «крыше», более чем достаточно. Благо в мировых СМИ и художественной литературе вот уже века полтора доминирует английский язык.