Александр Никонов - Непридуманная история Второй мировой

Точно так же получилось на Курской дуге 2 года спустя. На севере против Рокоссовского наступает Модель (9-я армия), на юге против Конева и Ватутина — фон Манштейн. На местности создали многочисленные оборонительные сооружения и постоянно контратаковали. После первых же неудач с контратаками Рокоссовский сразу же запрещает бросать Т-34 в лобовые атаки против «Тигров» и приказывает их использовать только в засадах и боевых порядках пехоты. И все. Модель прошел 13–15 км клином всего 10 км шириной и выдохся, даже не дойдя до третьей линии обороны. Его клин насквозь простреливался русской артиллерией. Его шеф фон Клюге заявил 13 июля Гитлеру, что Модель уже потерял 20.000 человек, дальнейшее наступление исключено и он считает необходимым отвести 9-ю армию на исходные позиции.

А вот Конев с Ватутиным на юге Курской дуги так и бросали свои танки на расстрел под немецкие «Тигры» и «Фердинанды» и сдавали один рубеж за другим. (Об этом же говорит и пропорция потерь — 1:1,5 в пользу немцев у Рокоссовского и 1:7,5 у Ватутина с Коневым). Южный фронт отошел на 35–40 км, не удержавшись на последнем рубеже обороны, за которым пошла степь — ровная, как стол. Фон Манштейн сразу вышел на оперативный простор. После этого последовал сокрушительный разгром очередного русского контрудара под Прохоровкой, и немцы, не останавливаясь, пошли дальше на север. Между ними и Курском больше оборонительных сооружений и крупных соединений советских войск не было, а резервы у немцев были — 24 тк, 17 тд и дивизия СС «Викинг». Не останови его Гитлер приказом от 13 июля 1943 из-за высадки американцев в Сицилии и неудачи немецкой 9-й армии против обороны Рокоссовского — вполне возможно, окружение и разгром был бы полным.

Кстати, манштейновские танковые дивизии СС Das Reich, Totenkopf, Leibstandarte SS в составе 2 тк СС сразу же после Прохоровки, без паузы и серьезного пополнения были брошены сначала на р. Миус (уже 17 июля), где они к концу июля ликвидировали плацдарм у Куйбышева, а потом их отправили в Италию, где они в Апеннинах изрядно потрепали нервы американцам (очень странно для дивизий, «наголову разбитых» под Прохоровкой). А измени Ватутин тактику — глядишь и до Прохоровки не дошли бы, не то что до Миуса и Италии.

В заключение я хотел бы отметить еще один нехороший факт. На протяжении всей книги меня никак не покидала мысль, что Алексей Валерьевич просто завидует Суворову черной завистью.

Чтобы критик пытался своему читателю многократно объяснять, ПОЧЕМУ критикуемый так популярен — это, согласитесь, прочитаешь не у каждого. Другие интеллигентные антисуворовцы тоже признают сквозь зубы, что Суворов очень популярен, но вот до объяснений, почему он популярен, все-таки не опускаются. И уж тем более не утверждают, как г. Исаев, что Суворов пишет только для чайников и домохозяек. Напр. проф. др. Bernd Bonwetsch писал в 2000 г. в сборнике «Praeventievkrieg?» (перевод мой): «После опубликования в 1989 году в Германии «Ледокол» нашел широкое признание… Еще больший успех имела книга в России, где она вышла в 1993 году миллионными тиражами. Также большими тиражами вышли другие книги Суворова… которые в Германии почти неизвестны… некоторые его предположения достаточно оригинальны, допустимы и иногда может быть даже правильны… (стр. 173)». Израильский историк Gabriel Gorodetsky писал в своей книге «Die grosse Taeuschung“ (Siedler, 2001) «Книга Суворова «Ледокол» была восторженно воспринята в России и русские военные, дипломаты и историки столкнулись с проблемой ее опровержения…(стр. 10)».

А наш уважаемый г. Исаев пытается всем открыть глаза, почему Суворова читают миллионы не только в России, но и за рубежом. Оказывается, «популярность Суворова — это популярность незатейливых голливудских мелодрам и боевиков» (стр. 9), он пишет по типу «история для чайников», «история для домохозяек»(стр. 348) или даже «рассказы для немецких фельдфебелей» (стр. 66). Его популярность — это «потакание низменным вкусам публики» (стр. 302). Это просто свинство по отношению к своему читетелю — ведь большинство купивших книгу Алексея Валерьевича имеют на своих полках и суворовские книги и каждый из них подумает: «Это я-то чайник? Это я-то немецкий фельдфебель? Да что этот… себе позволяет?»

Алексей Валерьевич констатирует: Суворов «не пытается вести за собой читателя, объяснять простым языком сложные вещи. Владимир Богданович опускается до простых объяснений сложных явлений» (стр. 9), но в чем разница между этими демагогическими выражениями «простым языком сложные вещи» и «простые объяснения сложных явлений» я так и не понял… Даже как-то неудобно Алексею Валерьевичу объяснять, что означает такое простое слово как «научно-популярная литература» — а ведь именно в этом ключе пишет и Суворов, и он сам — то есть книги для рядового, для широкого читателя. Который специальными познаниями в истории не владеет, которому надо писать ПОНЯТНО. Суворов, в отличие от Алексея Валерьевича, этим искусством владеет в совершенстве, он пишет понятным языком, без лишних слов и лишних эмоций и дает логичную картину предвоенных лет и начального периода войны. Он никогда не оскорбляет своих контрагентов и очень уважительно относится к своему читателю, он вовлекает его в диалог и заставляет думать или, по крайней мере, дает ему дополнительную пищу для размышлений. А книга г. Исаева выходит в серии «Война и мы. Военное дело глазами гражданина», но этому самому гражданину Алексей Валерьевич никакого почтения не оказывает.

При этом Алексей Валерьевич еще учит Суворова, как нужно лучше книги писать, что тоже встретишь не у каждого критика: «Научные и даже публицистические работы в такой технике не пишутся… Факты, противоречащие теории, должны быть вразумительно объяснены и интерпретированы… Историческая наука… требует вдумчивого и серьезного подхода и определенных профессиональных навыков» (стр. 9–10). Так вот, Алексей Валерьевич, даже если это вам очень неприятно слышать, Суворов только потому покупаем и читаем, что он смог объяснить эту скользкую тему начала войны как никто другой — просто, ясно и логично, его книги понятны даже для совершенно некомпетентного читателя. Ему верят потому, что он все объясняет намного лучше, чем ГлавПУР с его историками и с их «вдумчивым и серьезным подходом и определенными профессиональными навыками». Этим и только этим и объясняются суворовская популярность и его многомиллионные тиражи, которым г. Исаев так завидует…

Немного позже Алексей Валерьевич объясняет успех Суворова «низким профессионализмом главпуровских историков в изложении истории войны», которые «зачастую слабо разбирались в вопросах тактики и стратегии. Именно их недоговорки и маловразумительные объяснения породили «смелые» теории Владимира Богдановича» (стр. 313). «Результат не заставил себя ждать и на унавоженной главпуровскими историками почве вырос В.Суворов» (стр. 327). Как совместить то, что г. Исаев повествовал на стр. 9, с тем, что он написал на стр. 313, я не знаю — так владели главпуровские историки «вдумчивым и серьезным подходом и определенными профессиональными навыками» или все же страдали «низким профессионализмом и невразумительными объяснениями»? Что этим хочет сказать г. Исаев? Что главпуровских историков читать не стоит, Суворова — тем более, так читайте же меня, любимого! Или что только он владеет «вдумчивым и серьезным подходом и определенными профессиональными навыками»?..