Борис Тетенбаум - Гений зла Гитлер

С началом войны он вошел в правительство Чемберлена в качестве Первого лорда Адмиралтейства. B Германии Черчилль считался самым ее непримиримым врагом – отсюда и выпад. Но к октябрю 1939 года иллюзий в Англии по поводу Адольфа Гитлера не осталось уже ни у кого – и уже через шесть дней после «мирного предложения» оно было отвергнуто.

Гитлер немедленно использовал это как аргумент в своем споре с генералами.

Спор-то, собственно, шел довольно вяло. Фон Браухич не отличался силой, свойственной Гальдеру, об «устранении» лидера даже и слышать не хотел, а все пытался свести дело к «профессиональному совету военных главе государства» .

Вот только глава государства и слушать его не захотел.

Генерал Кейтель, начальник штаба OKW [3], потому-то и был выбран на эту должность, что никогда фюреру не перечил. И совету фон Браухича Адольф Гитлер не внял. Он уже объяснил однажды, что следует тропой, по которой его ведет Провидение, и делает это с уверенностью лунатика. И когда Геринг сказал ему, что, начиная войну из-за Польши, он ставит на карту решительно все, Гитлер ответил ему, что он «всегда ставит на карту решительно все» .

Когда такого рода вещи делает частный человек – и риск, и возможные последствия неудачи ложатся на него или его семью. Когда это делает глава государства, то в принципе он должен принимать решение после долгого обсуждения, с согласия прочих ответственных лиц, и только в случае крайней, предельной опасности для страны. И уж ни при каких обстоятельствах это не должно делаться вообще без всякого обсуждения – да еще и с «уверенностью лунатика» .

Гальдер, трезвый человек, смотрел на цифры.

Согласно отчету, полученному им 8 октября 1939 года, боеприпасов в наличии имелось в количестве, достаточном для операционных нужд одной трети дивизий в течение всего лишь 14 дней. А производство способно обеспечить боеприпасами все ту же треть дивизий сроком еще на один день [4]. И как в таком случае можно выполнить директиву фюрера об атаке на Западном фронте не позднее начала ноября?

Как говорили генералы, например, фон Лееб, это «приказ ненормального» .

Но шесть лет пребывания НСДАП у власти сделали Германию чем угодно, но не нормальной страной. Принцип фюрерства – беспрекословного повиновения лидеру – укоренился настолько, что в Рейхе не осталось никаких органов, способных на обсуждение направления политики, а не поиска путей проведения в жизнь вещей, уже решенных фюрером.

Общественное мнение теперь не вырабатывалось, а централизованно внедрялось.

Сама правящая партия – НСДАП – в силу того же принципа фюрерства застыла в том виде, в котором сформировалась к 1933 году. Новые лидеры уже не появлялись, НСДАП больше не расширялась, и Шпеер в своих мемуарах отмечает, что гауляйтеры партии, как правило, люди тупые. Крупнейшие деятели режима – Геринг, Геббельс, Гиммлер – попали на свои посты в силу личной безусловной преданности фюреру и были несменяемы. Карьеры делались, таланты проявлялись, но уровнем ниже, и не в партии, а в тех структурных опорах режима, которые быстро росли.

То есть – в армии и в органах безопасности.

И получалось, что не оформившийся еще заговор мог найти опору только в лице кого-то, по типу похожего на уже известных нам Гудериана или Гейдриха, но при этом готового рискнуть и успешной карьерой, и самой жизнью для такого абстрактного понятия, как благо родины. Да еще надо, чтобы этого человека – или этих людей – послушались их подчиненные.

Франц Гальдер, по-видимому, особо на успех возможного переворота не надеялся. Конечно, можно было рискнуть всем и пойти на прямое покушение. Гальдер говорил потом, что ходил на доклады к Гитлеру, имея при себе пистолет, но проверить это невозможно. Во всяком случае, он ограничился разговорами в очень узком кругу и никаких практических действий не предпринял.

Но однажды, совершенно случайно, ему все-таки выпал хороший шанс на успех.

С момента прихода НСДАП к власти 8 ноября в Мюнхене каждый год праздновалась годовщина «пивного путча», и разумеется, делалось это как раз на месте исторического события, в пивной «Бюргербройкеллер».

Как правило, там выступал Гитлер, но в ноябре 1939 года он решил было пропустить это событие, послав вместо себя Гесса, своего заместителя по партии. Потом, однако, он изменил решение, хотя о нем было уже объявлено по радио, и все-таки почтил зал своим присутствием.

Обычно речь фюрера начиналась в 8:30 вечера и продолжалась до 10:00. Но 8 ноября 1939 года погода была не слишком хороша, Гитлер собирался вернуться из Мюнхена в Берлин в тот же день, лететь ему не хотелось, он решил ехать в столицу специальным поездом – и в итоге речь начал в 8:00 вечера и закончил ее тоже пораньше.

Через 13 минут после его отъезда в пивной грянул взрыв. Под опорную колонну, державшую крышу над подиумом для выступлений, была заложена бомба. Колонна пошла вбок, крыша провалилась, из числа присутствовавших в зале было убито 8 человек, но фюрер остался невредим, а по всей Германии началась облава.

Виновного в покушении поймали в тот же день. Им оказался простой рабочий по имени Иоганн Георг Эльзер. Его, собственно, взяли еще до того, как состоялся взрыв – примерно в 8:45 вечера Эльзер попался при попытке перейти швейцарскую границу. Пограничной страже он объяснил, что заблудился, и видимо, надеялся, что его быстро отпустят, но к половине десятого облава уже началась, и в числе прочих подозрительных личностей задержали и его. Согласно поступившей ориентировке, бомба была заложена в подвале, в очень тесном пространстве, где можно было работать только стоя на коленях, и забинтованные исцарапанные колени задержанного послужили, так сказать, первой ниточкой для следствия.

Дальше Эльзера начали допрашивать уже так, как это делалось в гестапо.

И конечно же, он очень быстро стал, что называется, «сотрудничать со следствием» . Выяснилось, что покушение он готовил еще с 1938 года, что взрывчатку раздобыл в тот период, когда работал на фабрике по производству боеприпасов, что часовой механизм для бомбы сумел изготовить сам, что заложил он ее в ночь накануне, оставшись в зале пивной после ее закрытия, и что на Гитлера он покушался потому, что считал, что тот принесет Германии много бед. Оказалось, что Эльзер был бывшим членом Компартии Германии.

Однако хотя били его нещадно, никаких сведений о сообщниках так и не выбили.

Гиммлер доложил о результатах Гитлеру – и тот решил, что, во-первых, гестапо плохо работает, и во-вторых, что во всем виноваты англичане. Гиммлер ужасно не любил получать выговоры, а слова фюрера всегда и неизменно принимал как руководство к действию.