Александр Архангельский - Важнее, чем политика

Если вышло у других, получится и у нас. Надо только отвыкать от восточной привычки кормить художника с руки. И привыкать к тому, чтобы кормить его кормильца. Читателя, зрителя, посетителя музея. Гражданина, прошу прощения за столь высокое слово. Потому что гражданин, сформированный культурой, которая готова открываться миру, сохраняя корни, – и есть главный результат великой работы культуры.

Которая важнее, чем политика.

Хотя на самом деле это реплика героя нацистской пьесы драматурга Йоста «Шлагетер» (1933).

Несколько лет назад губернатор Пермского края Олег Чиркунов и сенатор Сергей Гордеев решили – прагматически – поставить на культуру как на мотор экономики; вместо того, чтобы привычно заплатить огромные деньги пиар-агентствам, которые создали бы «положительный образ края», привлекательного для инвестиций (то есть, заказали бы бессмысленную рекламу и приобрели бы для себя лишний домик на Рублевке), руководство края решило вложиться в институции культуры, предъявить Пермь как равноправную европейскую площадку актуального искусства, театра, литературных фестивалей. Поскольку об этом начнут говорить, это привлечет внимание, а внимание и инвестиции вещи взаимосвязанные. Правительство края добавило в бюджет стоимость одного километра трассы, решив, что трассу все равно рано или поздно построят, а культурные институции будут работать на развитие. При этом ставка была сделана не на местное, локальное, провинциальное, а на столичное, европейское, мировое. Поэтому в край приехал столичный десант – от галериста Марата Гельмана, который создал музей «Русское бедное», до режиссера и основателя «Золотой маски» Эдуарда Боякова. В Перми отношение к проекту неоднозначное; но оппозиции пока некого и нечего предъявить – есть только одна фигура общероссийского масштаба, писатель Алексей Иванов, кто противопоставляет авангардному пермскому проекту – архаический, местнический в хорошем смысле слова.

Другое дело, что у «непродвинутой» все наоборот, нетерпимость нарастает, ненависть к чужому не лечится любовью к своему, поэтому кризис неизбежен. Он, видимо, уже начался; незадолго перед тем, как эта книга ушла в печать, произошли символически значимые события на Манежной площади, когда, спрятавшись на спинами футбольных фанатов, в центр событий прорвались молодые нацисты.

Составитель приглашения потупился.

На этот раз он даже покраснел.

В тот момент, когда лектор произносил эти слова, на сцене были три профессора: он сам, Ясин и Архангельский. И все трое без галстуков.

КОС/КОР – учрежденный в 1976-м польский Комитет защиты рабочих (Komitet Obrony Robotnikуw), переименованный позднее в Комитет социальной защиты (Komitet Samoobrony Spoіecznej).

Встреча происходила задолго до гибели президента Качиньского и победы Коморовского на выборах.

В тот момент президентом был Владимир Путин.

Вайль имел в виду телеканал «Евроньюс», выходящий на многих языках, в том числе на русском; головной офис канала находится во французском Лионе.

Более подробно см. на сайте: www.levada.ru

Говоря ненавистным Вайлю языком современной журналистики, «энергетически».

В случае газетной публикации этого текста, видимо, следовало бы добавить – «на самом деле».

См.: www. arkhangelsky/livejournal.com, пост от 29 марта 2009 года.

Что и случилось спустя некоторое время после этой лекции, в декабре 2010-го.

Об этом в рамках цикла «Важнее, чем политика» хорошо говорил Александр Гаврилов: «Apocalypse now или Пять вопросов о чтении, которые вы даже не собирались задавать» // http://www.liberal.ru/articles/1430.