Сергей Плохий - Последняя империя. Падение Советского Союза

Кебича, председатель Верховного Совета Белоруссии видел в звонке Бушу страховку. Кравчук давал объяснение в подобном же духе: “Это чтобы мир знал, где мы и что за документы принимаем. На всякий, как говорится, случай” 35.

В США Ельцин позвонил после разговора с Шапошниковым. Сначала министру иностранных дел России Андрею Козыреву пришлось объяснять помощникам американского президента, кто он такой и зачем беспокоит: в Вашингтоне Козырева тогда мало кто знал. Длилась беседа почти полчаса. Ельцин известил Буша о решении, принятом в Беловежской пуще, и подчеркнул стремление руководителей восточнославянских государств сохранить единый контроль над ядерным оружием и взять на себя международные обязательства Советского Союза. Не забыл президент России упомянуть и о взаимопонимании с Шапошниковым. Ельцин также заверил Буша, что на их стороне Назарбаев, который скоро прилетит в Минск и поставит подпись под соглашением. Действительно ли Борис Николаевич верил, что Нурсултан Абишевич решится их поддержать, или вводил заокеанского коллегу в заблуждение, не ясно – но говорил он с Бушем от лица руководства четырех, а не трех бывших советских республик. “Все это очень серьезно, – объяснял Ельцин. – Наши четыре государства дают 90 % валового продукта Советского Союза”. Не скрыл он и то, что Горбачеву о принятых решениях еще не сообщили. Как обычно, Буш повел себя осторожно. Он молча слушал собеседника, время от времени вставляя: “Ясно”. Американец пообещал изучить текст соглашения. Ельцин добился своего: президент Соединенных Штатов ознакомился с его взглядом на положение дел и не выразил неприятия происшедшего в Вискулях 36.

Глава белорусского парламента Шушкевич взял на себя неблагодарный труд – заявить президенту СССР, что такого государства больше нет:

Я в двух словах его проинформировал: “Подписали вот такое заявление, и суть его сводится к следующему… Мы надеемся на конструктивное продолжение такого подхода и другого не видим”. Горбачев: “Да вы понимаете, что вы сделали?! Вы понимаете, что мировая общественность вас осудит! Гневно!” А я уже слышу, что Ельцин разговаривает с Бушем: “Джордж, привет!” – и Козырев переводит. Горбачев продолжает: “Что будет, когда об этом узнает Буш?!” А я говорю: “Да Борис Николаевич уже сказал ему, нормально он воспринял.” И тогда на том конце провода Горбачев устроил немую сцену. И мы попрощались.

Горбачев был в бешенстве. Он велел передать трубку Ельцину: “То, что вы сделали за моей спиной, согласовав с президентом Соединенных Штатов, – это позор, стыдобища!” 37Горбачев хотел вызвать “славянскую троицу” на следующий день к себе. Ни у Кравчука, ни у Шушкевича желания ехать в Москву не возникло. У главы России выбора, естественно, не было. Договорились, что Ельцин озвучит позицию всех троих. Кто-то “порадовал” Кравчука и Ельцина, что их самолеты могут сбить по указке из Кремля, когда они поднимутся с военного аэродрома в Пружанах. Если верить слухам, дошедшим до американских дипломатов, Ельцин прибыл в Москву рано утром 9 декабря пьяным – его пришлось выносить из самолета.

Как будто еще в советской, но теперь уже российской столице Анатолий Черняев слушал новости. “Полночь, – записал он в дневнике. – Только что – радио: Ельцин, Кравчук, Шушкевич объявили о прекращении существования Советского Союза как субъекта международного права” 38.

Что касается самолета президента Украины, то в полетное расписание включили рейс в Москву, но улетел он в Киев. Кравчук не предупредил никого, включая семью, куда направится из Вискулей, а находясь там, не сделал ни одного звонка. Когда же он добрался до своей загородной резиденции под Киевом, то увидел вооруженных людей. Леонид Макарович приготовился к худшему. Оказалось, однако, что это новая охрана. Только дома президент рассказал обо всем жене. “Так мы уже не в Союзе? – спросила Антонина Кравчук. – Что, уже все?” Супруг ответил: “Кажется, все”. Узнав, что ночью звонил Горбачев, Кравчук махнул рукой. Он уже не считал советского вождя своим начальством 39.

Руководители Белоруссии решили остаться пока в Вискулях. Шушкевич, Кебич и Кравченко отправились спать. В Каменюках, приграничной деревне, директор заповедно-охотничьего хозяйства Сергей Балюк поздно вечером вернулся домой и разбудил жену: “Советский Союз распался!” “Я спросонья никак не могу понять, что случилось, куда бежать, – вспоминала Надежда Балюк. – А он такой возбужденный, нервный, все повторяет: нету Советского Союза, нету” 40.

Около полудня 9 декабря, на следующий день после заключения договора в Беловежской пуще, в Кремль приехала кавалькада автомобилей. Перед Горбачевым, хозяином как будто упраздненного СССР, предстал Борис Ельцин в сопровождении сопровождении телохранителей. В окружении российского лидера не исключали наихудшего. Начальник охраны полковник Коржаков ехал в “Ниве” с карабином на переднем сиденье. К кабинету Горбачева российского лидера проводили Коржаков и один из охранников. Они остались в приемной лицом к лицу с кремлевской охраной, нервно дожидаясь исхода встречи президентов. Та затянулась почти на два часа. Ельцина и его приближенных беспокоило, не дерзнет ли Горбачев сделать то, на что ему не хватило либо смелости, либо влияния тогда, когда “бунтовщики” находились в Вискулях – арестовать одного из них. Перед приездом Борис Николаевич позвонил Михаилу Сергеевичу и потребовал гарантий безопасности. Тот спросил: “Ты что, с ума сошел?” И в ответ услышал: “Может, не я, а кто-то еще?” 1Утром того же дня помощник президента СССР Вадим Медведев дозвонился по мобильному телефону Горбачеву, который ехал в Кремль. Горбачев показался ему настроенным весьма воинственно. Медведев принялся было излагать содержание подготовленного им по распоряжению шефа документа, в котором обосновывал целесообразность сохранения Союза с экономической точки зрения – но Горбачева это мало интересовало. По его мнению, теперь были уже нужны не аргументы, а нечто другое. Рабочий день он начал с консультации с юристами. “Михаил Сергеевич бушует, заявляет, что он уйдет, пошлет их всех и так далее, покажет им”, – рассказал Анатолию Черняеву один из присутствовавших на той встрече. Тем не менее, когда вице-президент РСФСР Александр Руцкой, разъяренный подписанным в Беловежской пуще договором, примчался в Кремль и спросил у Горбачева, почему тот не прикажет схватить “пьяную троицу” государственных преступников, президент предложение отклонил. Вместо этого он поручил Георгию Шахназарову составить проект обращения к гражданам Союза, в котором “должны быть проставлены все точки над i, прямо и без обиняков сказано о роли Кравчука и других участников Минских соглашений” 2.