Николай Мельников - Портрет без сходства. Владимир Набоков в письмах и дневниках современников

Ты не считаешь, что роман обладает какой-либо литературной ценностью. (Кстати, он написан по-английски, точно так, как ты читала его: это не перевод.) Если бы не литературные достоинства «Лолиты», она бы сразу потерпела крах. А вообще я удивлен, что ты так низко оцениваешь ее достоинства. Весьма многие из тех, чье мнение ты уважаешь, считают, что это произведение выдающихся достоинств. Если у тебя есть октябрьский (или, возможно, сентябрьский) номер «Энкаунтера», почитай статью Лайонела Триллинга по этому поводу. Многие ведущие критики Англии и Америки оценивают роман высоко. Если бы мы отказались от его издания, нас обвинили бы в ужасном малодушии и измене принципам. Очевидно, в случае необходимости нужно быть готовым к таким обвинениям, что весьма неприятно.

Относительно всего этого я обеспокоен не меньше твоего и в высшей степени благодарен тебе за совет.

Найджел Николсон

Руперт Харт-Дэвис – Джорджу Литлтону, 4 января 1959

<���…> Наполовину прочел взятый на время экземпляр «Лолиты»; я должен закончить к среде, когда комиссия Герберта соберется, чтобы обсудить ее и г-на Р.О. Батлера. Боюсь, из-за этих двоих наш злосчастный билль может пойти ко дну. Пока же я могу только сказать, что художественная ценность «Лолиты» ничтожна, а что касается порнографии, то степень ее высока. В книге повествуется о сорокалетнем мужчине, вожделеющем к двенадцатилетней девочке, которая уже потеряла девственность с фермерским мальчишкой и вполне созрела для немолодого любовника. Ни одна подробность не опущена, обо всем рассказывается со смаком <���…>.

Гарольд Николсон – Найджелу Николсону, 17 января 1959

По почте мы получили большую статью Бернарда Левина о «Лолите». Статья – в поддержку книги, что только делает твое положение еще более шатким, так как теперь ты должен ее опубликовать. Но я по-прежнему убежден в том, что из публики 99 процентов воспримут ее как неприличную и развращающую нравы и что твоя фирма потеряет репутацию. Жаль, что, пока все это продолжается, я не в Англии. До настоящего времени у меня была привычка при встрече с маленькими девочками, играющими на палубе, гладить их по голове. Но после «Лолиты» я отвожу от них взгляд, не желая быть заподозренным в libido senilis 62. Уверен, что публикация этой книги разрушит твои политические планы.

Марк Вишняк – Владимиру Маркову,

17 января 1959

<���…> Сирин на десятки лет затаил раздражение против (а не «на», как пишет Берберова в «Мостах») редакции «Современных записок» за то, что она не напечатала (не имевшего никакого отношения к его художественно-литературному изображению) порока Чернышевского (теперь, после «Лолиты», объяснение этому можно было бы искать не в политической только его антипатии к Чернышевскому!). В книге я назвал Адамовича и Слонима, присяжных литературных критиков, осудивших, вместе с редакцией «Современных записок», Сирина. Наряду с этим упомянул и Вас, пришедшего по особым причинам своей биографии в восторг оттого, что Набоков дал «общественной» (в иронических кавычках Ваших, – хотя при чем тут ирония?!) России заслуженную «хорошую пощечину». <���…>

Марк Вишняк

Джо Рэндолф Экерли – Уильяму Рёрику и Томасу Колею ,

25 января 1959

<���…> Только что закончил читать «Лолиту», а после подписал письмо в «Таймс», которое проложит ей путь к публикации в Англии. Я от нее в восторге – умная, увлекательная и мучительная книга, хотя иногда ее оснастка кажется чересчур изощренной. Фокусничество. Но если прибегнуть к другой метафоре, канат, по которому шел автор, действительно был опасным, и вряд ли его можно упрекнуть за использование страховки. Тем не менее слишком много усилий было приложено, чтобы успокоить и заставить замолчать раздраженного читателя, и когда Гумберт Гумберт в конце концов оказывается не нимфоманом, а вполне приличным и заслуживающим доверия мужем, жаждущим только одного – прожить до самой смерти со своей дорогой Лолитой, подобно Дарби и Джоан, – я почувствовал, что из-за этого и его характер и занимательность сильно проиграли, и что Набоков слишком далеко зашел в своем стремлении подсластить пилюлю. <���…>

Эдмунд Уилсон – В.С. Притчетту, 17 февраля 1959

<���…> Не хочу высказываться в печати о том, что мне не нравится «Лолита», которой, как бы то ни было, не могу отдать должное. Конечно же, я считаю, что книгу надо издать, и с этой точки зрения всегда буду ее поддерживать. <���…>

Исайя Берлин – Аркадию Небольсину, 23 февраля 1959

<���…> По поводу «Лолиты». Я подписал письмо в «Таймс» с требованием опубликовать роман в Англии, хотя нашел его чудовищно скучным, нестерпимо вычурным, глубоко антиамериканским, местами чрезвычайно забавным (там, где с потрясающей силой передан ужас мотелей и определенного типа американский образ жизни), чересчур затейливым и даже, на мой вкус, белоэмигрантским. Говорят, что Набоков скоро приедет в Англию – в день публикации романа, после чего издатель, вероятно, сядет в тюрьму, а нам во имя свободы слова придется носить ему продуктовые передачи. <���…>

Из дневника Альфреда Кейзина, 23 февраля 1959

На днях, читая набоковского «Гоголя», почувствовал такое же раздражение, как во время чтения «Лолиты». Я не удивился, услышав вчера от Герба Голда из Корнеля, что Набокову ужасно не понравилась моя статья о книге Дика Льюиса. Меня не оставляло ощущение замкнутого пространства, погруженности в кричащую эксцентричность: его взгляды настолько отличаются от моих, настолько антиисторичны, насколько можно вообразить. Одному Богу известно, как далеко можно зайти, непрерывно «помещая» себя в поток времени или пытаясь разобраться в историческом климате, однако этот тип мышления в литературе и вне ее мне так близок, и мое понимание политики (в античном смысле) таково, что я не могу воспринимать абсолютно идиосинкразическое, фарсово-эксцентричное сознание Набокова без легкого приступа истерии. Сталкиваясь с подобной ментальностью, я испытываю странное ощущение своей крайней неполноценности. Очевидно, ненависть Набокова к Пастернаку – Голд говорит, что даже его поэзию он считает «женственной», напоминающей Эмили Дикинсон, – проистекает из нетерпимости к тем особенностям «Живаго», которые меня более всего восхищают.

Эдмунд Уилсон – Лайонелу Триллингу,

28 февраля 1959

Дорогой Лайонел,