Array Коллектив авторов - Дети войны. Народная книга памяти

На фронт мы рвались с первых дней войны. Еще бы, ведь к тому времени мы освоили многие военные специальности. Знали подрывное, связное, снайперское дело. У нас даже «звания» были введены в детдоме.

Боевое крещение принял в четырнадцать лет. На станции Дебельцево немецкие самолеты в щепки разнесли эшелон только что сформированной части. Горящие вагоны, бегущие и кричащие люди, стоны раненых, окровавленные тела убитых.

Оставшихся вывели на окраину поселка и приказали окапываться. Вскоре на склоне холма показались идущие под прикрытием танков немецкие автоматчики. Я впервые стрелял не по мишеням, а по живым людям. Скажу честно: это, брат, не так просто…

– Василек! – прокричал мне на ухо командир отделения. Что-то пэтээровцы замолчали. Давай туда, узнай, в чем дело.

Окопа, из которого вел огонь расчет ПТР, практически не было. Из земли торчал исковерканный ствол противотанкового ружья, валялась расплющенная каска.

– Уходи, сынок! Балкой уходи, – прохрипел раненый боец, из ушей которого текла кровь.

Группами и поодиночке красноармейцы отходили в направлении Ростова. За город на Дону шли ожесточенные бои. Он несколько раз переходил из рук в руки. 23 июня в Ростов снова вошли немцы.

Нас оттеснили к реке. На тот берег переправлялись кто как мог. В качестве простейшего плавсредства использовали пустые бочки. На одной из них поплыл и я. Налетели «Юнкерсы». Пробитая в нескольких местах бочка быстро наполнилась водой. Каждый раз при появлении на поверхности реки водяных фонтанчиков от пулеметной очереди приходилось нырять. Хорошо было видно, как пуля, гася скорость, оставляет за собой шлейф пузырьков. Что произошло со мной потом, не помню. Очнулся на песке без гимнастерки, ботинок. Выплюнул набившийся в рот ил, зачерпнул ладонями из реки воду, чтобы обмыться, глядь – а она красная от крови.

Взрывом снаряда меня засыпало. Почти пятнадцать часов был заживо погребен. С трудом высвободился из земляного плена. К полудню вышел на железную дорогу, а по ней, к своим.

Однажды случилось так, что во время боя в районе станицы Кущевская мне пришлось заменить погибшего пулеметчика. Немцы шли уже в полный рост. А тут «дегтярев» ожил, пулеметные очереди отбросили противника назад. Расстреляв один боекомплект, я стал снаряжать второй магазин.

Вдруг вижу: впереди из кустарника медленно высовывается ствол пушки.

«Будут бить прямой наводкой», – промелькнуло в голове. Успел скатиться вниз, за тело убитого красноармейца, и сразу же наступила темнота…

В себя пришел на рассвете следующего дня. Было очень холодно. Не мог шевелить ни руками, ни ногами. Во рту, в ушах, под одеждой – земля. Взрывом снаряда меня засыпало. Почти пятнадцать часов был заживо погребен. С трудом высвободился из земляного плена. К полудню вышел на железную дорогу, а по ней к своим.

Стать бойцом полковой разведки, а затем и военной контрразведки Смерш помог случай.

Август 1942 года. Более сотни вышедших из боя солдат вечером подошли к какому-то населенному пункту, крыши домов которого просматривались через кукурузное поле. Послали трех человек узнать, что за селение и есть ли в нем немцы. В эту группу разведчиков включили и меня. Руководитель группы приказал мне залечь у дороги и вести наблюдение. Остальные вернулись довольно быстро: «Немцев в селе нет». То же самое доложили и командиру – молоденькому младшему лейтенанту, единственному офицеру нашего разношерстного отряда. Неожиданно для всех тот спросил и мое мнение. «Оно, может быть, и так, – говорю я. – Но, с другой стороны, почему не встретили людей? Время-то еще не очень позднее. И почему не лаяли собаки, когда чужие вошли в село? Даже в сожженных дотла населенных пунктах их можно увидеть…» Надо мной посмеялись: малолетка, мол, и не такое наговорит. И двинули прямо через кукурузное поле. Когда до ближайшего сарая оставалось метров сорок, из его стены неожиданно вывалилось бревно, и нас встретил шквал автоматно-пулеметного огня. Многие тогда остались лежать на кукурузном поле. Среди них – один из разведчиков. Второго по решению военного трибунала расстреляли. Со временем меня откомандировали в распоряжение отдела военной контрразведки дивизии.

Вася Онищук справа, госпиталь, Ростов-на-Дону, 1943 год

Дорогами войны прошел до самой Праги. Был ранен в ногу, несколько раз контужен. Попадал в такие переделки, из которых выбраться было невозможно. Смерть меня побаивалась. Всегда кружила поблизости, но не трогала. Не ценен я был для нее. Обо мне и всплакнуть было некому. Сирота. А вот был бы дом, где меня ждали, туда бы точно пришла похоронка.

Записала Зоя Худякова, сотрудник военно-исторического музея «Юные защитники Родины»

Война – это всегда страшно… Когда слышишь это слово, сразу представляется поле, гул, дым, взрывы, стоны, окопы с солдатами – молодыми ребятами, пламя, сквозь которое видны надвигающиеся громадой танки… Сколько мужества, откуда брались силы?

Мои предки прославили древнюю фамилию Букреевых еще на кровавых фронтах 1-й Мировой войны.

Человек рождается – с ним судьба. Разве думала я, деревенская девчонка из многодетной семьи, ежедневно маршируя по пять километров до школы и обратно, что стану плечом к плечу с опытными офицерами и бывалыми бойцами к противотанковому 45-миллиметровому орудию, буду наводчицей пушки, а за отвагу получу ордена и медали?!

После освобождения села от фашистов пришла к комиссару дивизиона майору Б. Г. Рудницкому, протянула комсомольский билет и попросила зачислить меня в бойцы, сказала, что мое место на фронте. Мне тогда едва исполнилось 16 лет. Непросто, но стала санинструктором. Никогда еще не было в дивизионе девчонок. Но санинструктор батареи был нужен. Взяли. В боях при освобождении Курска пригодились знания, которые получила, окончив до войны первый курс фармацевтической школы во Льгове Курской области.

Таскала ящики со снарядами, а каждый весил по тридцать килограммов.

С 6 февраля 1943 года у меня – бойца-добровольца Красной армии – началась взрослая жизнь, ежеминутно испытывающая на прочность, тогда я узнала, что такое настоящее фронтовое братство. Я получила первые военные уроки – лечилась от «танкобоязни» во время учений по «танковой обкатке».

С войной шутки плохи; чтобы стать настоящим бойцом, нужно усердно учиться военному делу.

С самого начала меня тянуло к пушкам, украдкой изучала я материальную часть, хорошо освоила устройство автомата и пулемета. Комсомольцы дивизиона избрали меня своим комсоргом. В короткий срок стала опытным артиллеристом 209-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона 121-й стрелковой дивизии. Кроме меня, много курян-подростков, были сыновьями полков 121-й стрелковой дивизии: Валя Пономарёва, Вова Карачевцев, Коля Алфёров, Гриша Сидоренко, Хмелевой, Юрий Аникеев, Слава Иванов, Коля Пылёв и другие.