Захар Прилепин - Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Не знаю, как другим, а мне — спустя полгода, когда пошёл крик о том, что Россия одурачена собственной кипучей пропагандой и виновата во всём, что происходит в Крыму и на Донбассе, а Украина едина, как никогда, и не виновата ни в чём, и ко власти тут пришли новые люди, а бандеровцев здесь нет и в помине, — …мне было и смешно, и грустно.

Нас никто не услышал вовремя, а когда всё случилось — нам не принесли рюмку водки со словами: ох, ребята, зря мы не обратили внимание на ваши слова раньше.

Да теперь и не до этого уже.

С конца 2013 года я вёл записи чужой смуты, ставшей смутой своей, — не столько описывая события, сколько рассматривая свои ощущения, главным из которых было: «Это уже случалось с нами! Это не в первый раз!» — и тут же публиковал эти заметки где придётся, чаще всего в собственном блоге.

Выяснилось, что самые разнообразные события из великорусской и малоросской истории связаны с происходящим напрямую, даже если имели место сто, двести или тысячу лет назад.

Что русская литература, поэзия и проза, воззрения и суждения национальных классиков удивительным образом иллюстрируют всё, что мы видели, слышали и пережили в течение года.

Десятки, а то и сотни из приведённых далее записей спустя час или день перепечатывались в печатных и сетевых изданиях.

Я нажил себе множество ненавистников и приобрёл ещё больше друзей.

Сначала я смотрел на происходящее как человек, влюблённый в Киев, считающий его лучшим и самым красивым городом на земле и переживающий о родственном мне народе.

Потом я смотрел на это в упор, вблизи — добираясь к своим братьям, ополченцам и сепаратистам на Донбасс — то с рисковыми попутчиками, объявленными в розыск новой Украиной, то на собственной машине, во главе колонн с гуманитарным, да и не только гуманитарным, грузом.

Записи появлялись буквально каждый день — ничего не отстаивалось внутри подолгу, было не до этого: хотелось скорее прочертить контуры будущего.

Будущее приходило и, к несчастью, снова подтверждало все высказанные опасения.

Готовя книжку к публикации, я ничего не правил — в заметках всё осталось, как и было.

Мне не стыдно за сказанное мной — и я по-прежнему убеждён, что глаза мои были трезвы, а суждения — разумны.

Тем же, кто думает совсем по-другому, скажу одно: я смотрю на всё глазами того народа, к которому имею счастье принадлежать.

Правды, которую, как одеяло, можно натянуть на всех сразу, — нет.

Выносила бы меня другая мать и породил бы другой отец — всё, возможно, было бы иначе.

Но всё есть как есть, и так тому и быть впредь.

Наше мистическое представление о Европе — оно необычайно, очаровательно, необъяснимо.

Украина стремится в Евросоюз с таким видом, как будто садится на огромную, комфортабельную баржу и уплывает от России прочь, через моря и океаны: прощай, немытая, прощай! Теперь тебе, проклятая, не дотянуться до нас! Проща-а-ай!

Во всём этом есть что-то детское, что-то милое, наивное, чудесное.

Вступила бы Украина в Евросоз, легла бы спать в усталом, но удовлетворённом состоянии, утром проснулась (чувствуется нежнейшее солнце сквозь ресницы), потянулась, чуть пристанывая от счастья, ти-и-ихо открывает глаза (рядом должен лежать Евросоюз — спокойный, с красивой щетиной, самоуверенный, добрый, щедрый, пахнет одеколоном) — а там, чёрт тебя подери, всё равно лежит Россия. Лошадь такая, вместе со всадником, оба пахнут, оба ржут, у обоих огромные зубы, и ещё много копыт у этого чудовища.

Как же трогательна эта религиозная вера в бумаги и союзы, в печати и постановления, в цивилизованный европейский мир, который не даст в обиду, накормит, приголубит.

Украинские студенты каких-то вещей не понимают, их бьют, это ужасно, не надо никого бить. Но взрослые люди есть на Украине? Должны же быть.

Европа стоит на пороге цивилизационного европейского кризиса: он только начался, но несколько стран уже обанкротилось, Европа погружается в пессимизм и хаос, и даже более-менее благополучная Франция отдаёт себе отчёт, что всё идёт куда-то не туда.

Возмущённые украинские граждане шумят, что Янукович тащит Украину в «совок».

О, милые мои. Всё ещё веселее.

Мари Ле Пен (надеюсь, вы знаете это имя — женщина уж точно не менее пассионарная, чем ваша Юлия Тимошенко, но какие-то вещи понимающая чуть лучше, чем Юля) не так давно сказала: «Евросоюз — это СССР в наихудшем его виде».

Понимаете? Даже не в обычном виде, а в наихудшем.

Но нет, вы, конечно, не понимаете.

Украина, очертя голову, стремится туда, где никакого счастья не будет, а будет что-то другое.

Слушайте внимательно, мы ещё раз предоставим слово французскому политику Мари Ле Пен: «Евросоюз не соответствует интересам и чаяниям европейцев. У нас нет суверенитета, свободы, нам навязывают что-то из Брюсселя, к чему мы вообще никакого отношения не имеем…»

Может быть, Украина тоже хочет не иметь к себе никакого отношения? Ну, так пусть ей об этом скажут, а то она не догадывается, куда собралась.

И далее Мари Ле Пен продолжает: «Нам скормили Евросоюз как якобы единственный способ быть экономически и политически сильными в противостоянии с США, Китаем, Индией и Россией. Однако мы никогда не были слабыми, как сейчас! У Франции не осталось ничего: ни своих денег, ни суверенной территории, ни возможности принимать самостоятельные экономические или политические решения. Мы на вассальном положении. Франция — не нация больше, а придаток Евросоюза и умирающего евро».

Когда Украина, надрывая душу, кричит о свободе, надо, чтоб хоть кто-нибудь объяснил, как она будет выглядеть.

Если Франция — это придаток, то на каких условиях там окажется Украина?

Евросоюз не спасёт эту чудесную страну, не даст благоденствия и покоя, но истаскает, измучает и, рано или поздно, отвернётся.

Между тем, эта Россия с её зубами, с её копытами, с её ржанием и храпом — она не денется никуда.

Обидно, неприятно, но делать нечего.

Писатель и революционер Аркадий Бабченко рвётся в Киев: за нашу и вашу свободу, в общем. Может, он уже там.

Я, когда слышу такие новости, беспомощно оглядываюсь вокруг: люди, что происходит? Что с вами происходит?

Уставшая от самой себя, прекрасная и солнечная страна Украина стремится забраться на баржу и отправиться в вояж. Российский либерал подсаживает её, помогает ей, говорит: скорей, скорей, пока не подтянулись полки наших опричников, дивизии КГБ, колонны черносотенцев.

Нам тоже не нравится ни российская власть, ни украинская — но при чём тут это, граждане либералы?

Эта баржа уже хлебает воду, она всё равно не увезёт никакую Украину.