Андрей Битов - Пятое измерение. На границе времени и пространства (сборник)

Б. И что получилось?

Л. Вот.

Б. Что вы об этом скажете?

Л. Нет Петуха и нет Лошади. Зато три Змеи.

Б. Да, со Змеями перебор…

Л. Год Змеи вообще очень важный для России год…

Хотя бы в нашем веке: 1905, 1917, 1929, 1941, 1953…

Б. Нельзя сказать того же о 1809, 1821, 1833 годах…

Л. Рождение национального гения есть тоже историческое событие, они – предтечи. Кто-нибудь родился в 1833-м?

Б. «Медный всадник». Что еще интересно для вас в этом круге?

Л. Нет Лошади и нет Петуха… Может быть, они есть среди тех, кого мы «сократили» столь произвольно?

Б. К сожалению, нет. Среди русских писателей этого, так сказать, призыва Лошадь – один Аполлон Григорьев, трагически невоплощенный гений… Лошадь – автор будущего века. Петух же один имеется – очень даже главный Петух – Даль! В конце концов, это он написал самую главную книгу из всех – «Словарь живаго…». Слушайте, Михаил Борисович… Ну зачем нам три Змеи? Нет-нет, я как раз ничего против Некрасова не имею. Просто так красиво: две Змеи! Одного Гоголя почему-то мало – так рождается, через цикл, Достоевский! Тут действительно какое-то провидение или Провидение на наше светлое будущее… Зато можно будет двенадцатым Даля включить. А Лошади почему-то нет… Взгляните, как хорошо получается!

Л. Все это уже припахивает натяжкой…

Б. (умоляюще) : Ну какая же натяжка! Неужто вы не видите?.. Кроме Даля, вы же всех сами назвали…

Л. Ну да… Кроме Змеи, они все равномерно расположены по векторному кругу. Вы это имеете в виду?

Б. Именно! Смотрите, как они рождаются: Бык, Овца, Петух, Свинья, Змея, Обезьяна, Собака, Тигр, Дракон, опять Змея, Крыса, Кот… – в какой замечательной непоследовательности! Поле русской словесности практически не засеяно, но будто каждый метит рождением своим именно в незанятую нишу… для исполнения всей работы! Каких-то три оборота – и рождена великая литература!

Л. Понимаю, как вам этого хочется, но все-таки картинка станет не такой выпуклой, если мы добавим сюда опять же Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Островского, Баратынского, А. К. Толстого, Герцена, Белинского…

Б. Именно что добавим… Так это ведь даже не одно поколение – а только лишь ОДНА литература! Если мы возьмем одно поколение, скажем, так называемое пушкинское, – картинка получится совсем изумительная!..

(Левин и Битов пишут и рисуют.)

Б. (торжествующе) : Ну, каково?

Л. Да, здесь более наглядно. Только Собаки и Дракона не хватает.

Б. (уверенно) : Найдем! (Звонит по телефону.) А вы пока можете с уверенностью заполнить векторный круг для великих русских поэтов XX века, рожденных в конце прошлого, – увидите, что получится. Или хотя бы великую американскую литературу нашего века – тоже выйдет… Алло! Пушкинский дом? Скажите, пожалуйста, кто из пушкинского круга родился в 1796-м и в 1802-м? Не может быть! (Вешает трубку.) Знаете, кто Дракон?! НИКОЛАЙ.

Л. Да, между Рылеевым и Кюхельбекером он помещается неплохо. Собаки не хватает.

Б. (удовлетворенно) : И не хватит, пока Лермонтова не дождемся. В 1802-м в России должен был бы родиться Дюма. Не повезло. Ну а что у нас тут получается с Серебряным веком? Смотрите, как все хорошо укладываются, как яички…

Л. Ходасевич, Хлебников, Гумилев, Ахматова, Мандельштам, Пастернак, Маяковский, Георгий Иванов, Есенин…

Б. Свинья, две Крысы, Бык, Тигр, Кот, Дракон, Змея, Лошадь, Овца. Интересно, через век проследить как бы смену противоположностей. Как бы ответ века на век. Наследование в восполнении… Как раз продолжатели почему-то размещаются напротив.

Л. Вот это как раз может иметь подтверждение с астрологической точки зрения…

Б. Если на первом нашем, золотом, так сказать, круге, противостояние Грибоедов – Пушкин, Гончаров – Тургенев есть и противоборство характеров…

Л. Разница в шесть лет, то есть в половину цикла, характерна для любого взаимодействия. Например, если что-то закладывается в таком-то году, то максимум проявления приходится через половину цикла. То есть если в этом году посадили семя, то через половину цикла выявится все, что из него может вырасти…

Б. …То есть противостояние Даль – Лесков с разницей рождения в тридцать лет есть уже прямое наследование и развитие: пастырь языка как бы обеспечил своим накоплением языкотворца.

Л. Такое объяснение допустимо и с астрологической точки зрения. Противоположности годичных циклов – это две стороны одной медали, два полюса. У одного тот же характер может проявляться внешне, у другого – внутренне.

Б. Вот-вот! Наличие двух великих Змей – Гоголя и Достоевского – обеспечило рождение двух гениальных Свиней в последний год века: как бы отвечая им, в 1899 году родились и Платонов, и Набоков. Помните, мы сетовали на отсутствие Лошади? Напротив такой Крысы (Лев Толстой) как бы нечего было делать. Лошадь возникла в русской литературе как продолжатель и даже подражатель Толстого – Бунин, Куприн… и очень уж симметрично Толстому выросла в наше с вами время титаническая фигура Солженицына.

Л. Это любопытно. А как у нас дела с Пушкиным?

Б. С Пушкиным у нас неважны дела. Строго говоря, ему не было продолжателя. Возможно, его и не могло быть. Русская литература после Пушкина как бы вернулась вспять – проходить непройденное им. Кстати, Жуковский был Кот, который ценит Овцу; так что подпись «Победителю ученику от побежденного учителя» – и в «зверином» смысле замечательна как портрет. Можно, не без оснований, считать Быков А. К. Толстого и Ахматову исповедовавшими пушкинскую традицию. Но продолжателей все-таки не было. Есенин, Овца, как и Пушкин, так сказал в 1924 году (Битов читает по собственной книжке) : «Влияния Пушкина на поэзию русскую вообще не было. Нельзя указать ни на одного поэта, кроме Лермонтова, который был бы заражен Пушкиным. Постичь Пушкина – это уже надо иметь талант». Так что кого продолжили, так это Лермонтова. Вспомните похвалы Толстого лермонтовской прозе… Хлебников расчислял в «Досках судьбы» возмездие и гибель гения, предсказав обе войны 1914 и 1941 годов. Розанов замечательно все это изложил в статье «Вечно печальная дуэль», писанной к столетию поэта, – вывел всю дальнейшую русскую литературу как продолжение прерванной миссии Лермонтова. Наш векторный круг замечательно иллюстрирует это положение. Лермонтов – одинок, как Собака: ни одного за ним поэта, кроме разве Надсона, мы в нише Собаки не находим. Зато противоположный ему Дракон пытается уравновесить утрату целой гроздью рождений: Фет, Анненский, сам Розанов, Горький, Блок, Белый, Александр Грин, Цветаева… Кстати, и Бродский – Дракон.