Оливер Стоун - Нерассказанная история США

На выборах 1960 года Кеннеди победил Никсона с ничтожным перевесом. Никсон упирал на свой опыт в качестве вице-президента и тот вклад, который он внес в достижения правительства Эйзенхауэра. Однако, когда самого Эйзенхауэра спросили о том, какие важные решения принимал Никсон, тот попросил дать ему неделю на размышления.

Кеннеди подавал себя как кандидата, стремящегося к преобразованиям. Но не все обещанные им перемены были положительными. Надев личину «ястреба», он критиковал примирительный тон правительства Эйзенхауэра–Никсона в отношении Кубы и неспособность справиться с отставанием в ракетной сфере 57.

В какой-то момент Эйзенхауэр понял, что сам породил ситуацию, способную привести к катастрофе, и создал тот «механизм Страшного суда», который передал в руки своего преемника. Он был глубоко разочарован тем, что давление со стороны «ястребов» в рядах его научных и военных советников свело на нет усилия, направленные на то, чтобы еще до окончания его президентского срока подписать договор о запрещении ядерных испытаний. Результатом этих размышлений стало очень необычное прощальное обращение, предупреждавшее об опасности возрастающей мощи «военно-промышленного комплекса». Данное обращение не только стало кульминацией его правления, но и дало определение феномену, который возник благодаря личному участию Эйзенхауэра.

Эта речь стала самой яркой и запоминающейся из всех произнесенных Эйзенхауэром за время пребывания в Белом доме. Начало ей положили беседы между главными спичрайтерами президента Малькольмом Мусом, политологом Университета им. Джонса Хопкинса [93], и отставным капитаном ВМС Ральфом Уильямсом. Мус и Уильямс встретились 31 октября 1960 года, желая обсудить план подготовки прощального обращения и согласившись, что в нем следует упомянуть «проблему милитаризма». В черновике Уильямса об этом было сказано вполне ясно:

«…впервые в истории в США создана постоянная индустрия войны… И не просто индустрия. Ключевые посты в ней заняли отставные генералы и адмиралы, принимающие в этой чудовищной структуре все основные решения. Возникает опасность, что все то, что коммунисты говорили о нас все это время, может стать правдой. Мы не должны допустить, чтобы “торговцы смертью” стали заправлять нашей политикой» 58 .

Словосочетание «военно-промышленный комплекс», сделавшее эту речь бессмертной, было предложено, по всей вероятности, Гербертом Йорком, бывшим директором Ливерморской национальной лаборатории им. Лоуренса. Летом 1971 года, работая в Стокгольмском институте исследований проблем мира (СИПРИ), Йорк сказал молодому коллеге-американцу, что именно он предложил президенту Эйзенхауэру формулировку для его речи 59. Эйзенхауэр согласился и ударил в набат:

«Этот конгломерат огромного военного истеблишмента и крупной индустрии вооружений является чем-то новым в американской жизни. Экономическое, политическое, даже духовное влияние такого союза ощущается в каждом городе, в каждом здании администрации штата, в каждом ведомстве федерального правительства. Мы признаем насущную необходимость такого хода событий. И тем не менее нам не следует недооценивать его серьезных последствий. С этим связано все – наш труд, ресурсы и средства к существованию, да и сам наш общественный строй. В наших правительственных структурах мы должны быть начеку, предотвращая необоснованное влияние, намеренное или ненамеренное, военно-промышленного комплекса. Потенциал опасного роста его неоправданной власти существует и будет существовать.

Мы не должны никогда позволить этому союзу подвергнуть опасности наши свободы или демократические процессы. Нам не следует принимать что-либо на веру. Лишь бдительное и информированное гражданское общество может настоять на разумном сочетании огромной индустриальной и военной машины с нашими мирными методами и целями, с тем чтобы безопасность и свобода могли совместно процветать» 60 .

Для большинства американцев значение этих слов станет понятным лишь много лет спустя. Но были и весьма знаменательные исключения. Уолтер Липпман остроумно сравнит прощальные слова Эйзенхауэра со словами, сказанными в тех же обстоятельствах Джорджем Вашингтоном. Вашингтон предупреждал об «угрозе гражданской власти», которую представляют внешние силы. Эйзенхауэр же говорил о том, что угроза исходит изнутри, от американских военных 61. Эйзенхауэр считал Вашингтона своим героем. В книге своих мемуаров «Вольно» он написал: «Его прощальная речь… была примером тех человеческих качеств, которыми я глубоко восхищаюсь» 62.

Обозреватель New York Times Джек Реймонд написал большую аналитическую статью на тему военно-промышленного комплекса, в которой с помощью графиков продемонстрировал всю чрезмерность расходов США на оборону, которые занимали 59 % в бюджете страны, составлявшем 81 миллиард долларов. Помимо трат, съедавших больше половины федерального бюджета, он также отметил тот факт, что Пентагон контролирует еще и недвижимость на сумму в 32 миллиарда долларов, включая авиабазы и склады оружия. Реймонд объяснил, сколь тесно военные сотрудничают с промышленностью в целях достижения подобных результатов. Он также добавил, что чрезмерный милитаризм США вредит их имиджу на мировой арене: «Взявшись за дубинку, Соединенные Штаты забыли о второй части изречения Теодора Рузвельта, в котором он призывал говорить мягко» 63.

Позднее один из ближайших советников и биограф Кеннеди Теодор Соренсен рассуждал так: «Думаю, что главной причиной, по которой Кеннеди решил бороться за президентский пост, была его уверенность в том, что политика “массированного возмездия” Эйзенхауэра–Даллеса ведет страну к ядерной войне. Он считал, что политика “массированного возмездия”, благодаря которой, как считалось, мы поддерживали мир – говоря, например: “Если вы переступите границу в Западном Берлине или еще где-нибудь, мы уничтожим вас ядерным оружием”, – была безумием» 64. Но во время президентской кампании 1960 года мало что предвещало намерения Кеннеди снизить риск ядерной войны или проводить иную политику, чем финансовая подпитка американского милитаризма. Кеннеди обвинял Эйзенхауэра в том, что тот «ставит бюджетную безопасность выше национальной», в особенности перед лицом того, что Советы скоро будут производить «в два-три раза» больше ракет, чем США 65. Во время кампании Кеннеди признался: он не ожидает, что Советы «будут угрожать США или наносить нам удар этими ракетами», – но он не хотел бы рисковать. Призывая к увеличению военных расходов, он объявил, что «тот, кто противится этим тратам, ставит под угрозу само выживание нашей страны» 66.