Оливер Стоун - Нерассказанная история США

США были на грани вторжения на Кубу. Однако американские руководители, как выяснилось, плохо представляли, с чем они столкнутся в этом случае. В ходе разведывательных полетов удалось сфотографировать только 33 из 42 БРСД SS-4, но так и не удалось обнаружить ядерные боеголовки, которые там имелись. На остров были отправлены и БРСД SS-5 с дальностью полета в 2200 миль [ около 3500 км ], которые накрывали практически всю континентальную территорию США. Соединенным Штатам остался неизвестен тот факт, что Советы разместили на Кубе более сотни тактических боезарядов для отражения американских интервентов 140. В это число входили 80 крылатых ракет с 12-килотонными боеголовками, 12 ракет «Луна» класса «земля—земля» с 2-килотонными боеголовками, а также шесть 12-килотонных бомб для бомбардировщиков Ил-28 с дальностью полета свыше 1000 километров. Ожидая столкновения с 10 тысячами советских и 100 тысячами кубинских солдат, США предполагали понести потери в 18 тысяч человек, в том числе 4500 убитыми. Позднее, когда Макнамара узнал, что в действительности речь шла о 43 тысячах советских солдат и 270 тысячах кубинцев, он увеличил число погибших с американской стороны до 25 тысяч. Через 30 лет, в 1992 году, Макнамара узнал, что наготове были тактические ядерные боезаряды, которые, несомненно, были бы использованы против агрессоров. Побледнев, он сказал, что в таком случае число погибших со стороны США составило бы 100 тысяч человек, и США стерли бы Кубу с лица земли, «очень рискуя» начать таким образом ядерную войну с СССР. Погибли бы сотни миллионов, а возможно, даже все человечество. Недавно стало известно, что на острове Окинава было приведено в состояние готовности большое количество ракет «Мейс» с боеголовками мощностью в 1,1 мегатонны, а также бомбардировщики Ф-100 с водородными бомбами на борту. Их вероятной целью был не Советский Союз, а Китай 141.

Как справедливо заметил Дэниел Эллсберг, Хрущев совершил чудовищную ошибку, утаив тот факт, что еще до начала блокады на Кубу были доставлены боеголовки к ракетам, а затем, что еще более удивительно, не объявив о размещении тактических ракет, в том числе крылатых. Держа эти факты в секрете, он не дал ракетам возможности напугать американцев по-настоящему сильно. Если бы американские политические заправилы твердо знали, что БРСД снаряжены боеголовками, они бы побоялись атаковать, рискуя получить ответный удар. И интервенцию они бы отменили, зная, что против сил вторжения будут применены тактические ядерные ракеты. В действительности Кремль дал советскому военному командованию на Кубе право запуска тактических ракет по их собственному усмотрению в случае вторжения США. Эти полномочия впоследствии были отменены, но не исключалась возможность несанкционированного запуска. Несмотря на различие в деталях, этот ужасный сценарий был пугающе похож на сюжет сатирического шедевра Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав», созданного годом позже.

Американская военная верхушка была в ярости из-за того, что кризис закончился без вторжения на Кубу. Доходило даже до обвинений Кеннеди в трусости из-за того, что он не прислушался к рекомендациям генералов. Макнамара вспоминал их язвительный тон во время встречи с Кеннеди после того, как Советы согласились вывести свои ракеты: «Президент пригласил членов КНШ, чтобы поблагодарить их за поддержку во время кризиса. Разыгралась безобразная сцена. Кертис Лемей вышел от президента со словами: “Мы проиграли. Надо бы сегодня ворваться туда и ударить по ним как следует!”» 142Кеннеди расценивал исход кризиса иначе. В неофициальных беседах он хвастал, что «оторвал Хрущеву яйца» 143. Хрущева поносили за нерешительность. Китайцы обвиняли его в том, что он струсил и уступил требованиям США. Многие советские чиновники соглашались с этим и говорили, что Хрущев «наложил в штаны» 144. Многие американские руководители, полагая, что именно готовность США начать войну заставила Советы отступить, решили, что военное превосходство можно использовать везде, включая Вьетнам. Советы же извлекли иной урок: они твердо решили никогда больше не унижаться до капитуляции по причине слабости и развернули широчайшее наращивание ядерных вооружений ради достижения паритета с США. Хрущев, чьи позиции в результате кризиса ослабли, через год после этого лишился власти [99].

Потрясенный тем, как близко мир подошел к ядерному уничтожению, Хрущев написал Кеннеди еще одно длинное письмо 30 октября: «Зло принесло и добро, – рассуждал он. – Оно заключается в том, что пламя термоядерной войны стало для людей гораздо более осязаемым, и теперь они понимают, что угроза продолжит нарастать, если гонка вооружений не прекратится». Он предположил, что «американцы испытывают такой же страх перед термоядерной войной, как и все остальные народы». В свете этого он выдвинул ряд смелых предложений относительно устранения «в наших отношениях всех вопросов, которые могут породить новый кризис». Он предложил подписать пакт о ненападении между странами НАТО и Варшавского договора. Более того, он даже задался вопросом: почему бы не «распустить все военные блоки?». Он хотел побыстрее заключить договор о прекращении ядерных испытаний – в атмосфере, в космосе, под водой и под землей, считая это шагом к полному разоружению. Он предложил формулу решения неизменно чреватого опасностью германского вопроса: признание двух Германий в существующих границах. Он призвал США признать КНР и позволить этой стране занять принадлежащее ей по праву место в ООН [100]. Хрущев призвал Кеннеди выдвинуть и свои собственные контрпредложения, которые позволят им вместе двигаться к мирному решению проблем, угрожающих человечеству 145. Однако прохладный ответ Кеннеди и его настойчивые требования инспекций на месте, предшествующих подписанию всеобъемлющего договора о запрещении испытаний, разочаровали Хрущева.

Сдвинуть ситуацию с мертвой точки помог редактор журнала Saturday Review и активист движения за ядерное разоружение Норман Казинс. Хрущев пригласил Казинса, который часто присутствовал на советско-американских встречах, к себе в гости в начале декабря 1962 года. Перед отъездом Кеннеди попросил Казинса, чтобы тот сделал все возможное для того, чтобы убедить Хрущева в искренности намерений президента относительно улучшения отношений и подписания договора о запрещении ядерных испытаний. Во время встречи, которая длилась больше трех часов, Хрущев сказал Казинсу: «Мир является наиболее важной задачей для всего мира. Если между нами не будет мира и посыплются ядерные бомбы, то какая разница, кто мы: коммунисты, католики или капиталисты, китайцы, русские или американцы? Кто сможет различить нас? Кто останется в живых, чтобы сделать это?» 146