С Шенбаум - Шекспир, Краткая документальная биография

также в церковь и из церкви по воскресеньям. В церкви у них были свои

почетные места. На представлениях в здании гильдии они, вероятно,

сидели вместе со своими женами в первом ряду {9}.

Пробыв год в должности бейлифа и проведя в качестве председателя тринадцать заседаний суда письменного производства, Джон сделал первый шаг вниз: собратья не избрали его вновь в бейлифы, хотя иные занимали этот пост и более одного раза (пивовар Роберт Солсбери был Удостоен такой чести трижды). Однако городская корпорация продолжала использовать опыт Джона. В 1571 г. он был назначен главным олдерменом и помощником нового бейлифа Адриана Куини, торговца шелком и бархатом соседа Джона по Хенли-стрит. В январе следующего годаа во время зимней судебной сессии они вместе отправлись в Лондон по делам города, имея разрешение от олдерменов и членов муниципалитета действовать "по своему усмотрению".

Как общественное лицо и человек, пользовавшийся безусловным доверием, Джон заверял официальные документы корпорации своим знаком. Обычно он использовал в качестве такого знака изящное изображение двух циркулей; с помощью этих инструментов снимали мерки и наносили узоры на лицевой стороне перчаток. Однажды он употребил другой знак, который, по некоторым предположениям, изображает распорку, употреблявшуюся при простегивании перчаток, или, как ее называли, "ослик". Правовые документы (например, опись имущества и движимости Генри Филда) он заверял крестом. Исходя из этого, естественно сделать вывод, что он был неграмотным. Но так ли это на самом деле? Грамотные люди, как утверждали некоторые крупные специалисты, порой предпочитали употреблять знак, например Адриан Куини, чей знак или эмблема (перевернутая прописная буква Q) украшает ту же страницу судебных документов, что и знак Шекспира. Нам известно, что Куини умел подписывать свое имя, так как до нас дошли написанные им письма. Крест на документе символизировал крест господень и свидетельствовал о благочестии подписавшегося; другими словами, его изображение было равносильно клятве. Некоторые исследователи высказывали предположения, что знак циркуля означает "бог окружает нас", а распорка имеет еще какое-то, не поддающееся расшифровке аллегорическое значение, но для пишущего эти строки, не скрывающего своего скептицизма, знаки Джона Шекспира символизируют только ремесло последнего, и не больше. Точно известно, что Джон вел сложные муниципальные дела и что грамотность была необходима человеку, ведущему счета. Верно, однако, и то, что неграмотные люди могут обладать тонкой деловой проницательностью. Возможно, некоторый свет на эту проблему прольет один весьма любопытный документ, составленный в 1596 г. Это иск вдовы Маргарет Янг (сестры Ричарда Филда) против другой вдовы, Джоан Перрот, из-за "обманным путем" присвоенного имущества, где при перечислении предметов сказано: "Мистер Шекспир (Shaxpere), одна книга". Вероятно, запись имеет отношение скорее к Джону Шекспиру, чем к Уильяму, но нельзя утверждать это наверняка; и хотя наличие книги указывает на умение ее владельца читать, иметь книгу еще не значит пользоваться ею. Итак, Джон Шекспир, возможно умел читать и писать - есть несколько убедительных доводов в пользу такого заключения. Однако ни одного его автографа не сохранилось. Его муниципальные обязанности вовсе не требовали от нею такого рода умения (писец всегда готовый к услугам, находился рядом с пером в руке) и, поскольку Джон рос как сын фермера-арендатора в селении, где не было школы, возможность получить образование была для него ограниченна.

Нам хорошо известно, что, достигнув самой высокой выборной должности в Стратфорде, мастер Шекспир намеревался обратиться в геральдическую палату с просьбой о присвоении фамильного герба. В качестве бейлифа города с муниципальным статусом он занимал одну из тех "многих достойных и почтенных должностей, находясь на которой мог заслужить фамильный герб, подобно тем, кто занимал такие же должности". Так писал сэр Джон Ферн в 1586 г. в своей книге "Описание гербов мелкопоместного дворянства". "Если какое-либо лицо достигало некой должности или звания по службе - церковной, военной или гражданской... - говорилось далее в книге, - чиновник геральдической палаты не должен отказывать оному гражданину в учреждении герба, если указанное лицо обращается к нему с непосредственной просьбой и обязуется носить оный герб безупречно; с этого времени его герб заносился в матрикул и становился гербом его семьи и его потомков, а имя его заносилось в официальный список знатных и благородных" {11}. Однако никаких последствий ходатайство Джона не имело, хотя он и получил из геральдической палаты "образец", или эскиз, своего герба. Много лет спустя, когда его сын обратился с такой же просьбой (вероятно, от имени отца), геральдмейстер Кларенсью отметил: "А человек этот был мировым судьей в Стратфорде-на-Эйвоне. Будучи мировым судьей, он женился на дочери и наследнице Ардена, был хорошо обеспечен и habilete (правоспособен)" {12}.

Что же произошло? Есть основания предполагать, что для Джона Шекспира наступили тяжелые времена. Прежде столь педантично посещавший собрания городского совета, од перестал являться на них после 1576 г., пропустив все, кроме одного заседания, о чем свидетельствуют сохранившиеся до наших дней протоколы. Его собратья по совету, очевидно, продолжали надеяться на его возвращение, так как год за годом - дольше, чем в случае отсутствия какого-либо другого члена совета, - они сохраняли его имя в списке олдерменов. Свое внимание к нему они выказывали и иными способами. Когда в совете встал вопрос о налоге для экипировки солдат, они потребовали с Джона всего лишь три шиллинга и четыре пенса, то есть сумму, которую выплачивали члены муниципалитета, вместо того чтобы потребовать двойной налог, который взимался с олдермена. Однако прошло больше года, а он все еще не выплатил даже эту урезанную сумму. В день выборов в 1578 г. городская корпорация строго оштрафовала (на 20 шиллингов) одного из отсутствовавших, Джона Уилера, но мастера Шекспира оставила безнаказанным. В следующем ноябре совет проголосовал за то, чтобы каждый олдермен давал четыре пенса в неделю на нужды бедных, кроме "г-на Джона Шекспира (Shaxpeare) и мистера Роберта Братта, которые не должны платить каких-либо сборов". Братт был старым и немощным и, во всяком случае, не считался больше олдерменом: ему оставалось жить меньше года. Наконец 6 сентября 1586 г. совет избрал двух новых олдерменов, "ибо г-н Уилер желает выйти из нашего общества, а г-н Шекспир (Shaxpere) не является на объявляемые заседания в течение долгого времени".

Картина получается довольно цельная. Джон Шекспир наделал долгов и теперь обменивал землю на наличные деньги. 14 ноября 1578 г. он выручил 40 фунтов стерлингов, заложив часть наследства своей жены (дом и 56 акров земли в Уилмкотте) ее зятю Эдмунду Лэмберту из Бартона-на-Хите, которому уже был должен. В тот же самый день Роджер Сэдлер, пекарь с улицы Хай-стрит, составил завещание, отметив, что Эдмунд Лэмберт и Эдвард Корнуэл (второй муж Маргарет Арден) должны ему 5 фунтов "в счет долга мистера Дж. Шекспира (Shaksper)". Когда на Михайлов день в 1580 г. наступил срок уплаты 40 фунтов, Джон не смог вернуть их. Таким образом, Лэмберт продолжал удерживать за собой заложенное имущество и владел им еще семь лет до самой своей смерти. После этого началась тяжба в Суде королевской скамьи в Вестминстере - Джон пытался взыскать свое имущество с сына и наследника Лэмберта, Джона. В исковом заявлении Шекспира против Лэмберта от 1588 г. перчаточник утверждал, что Джон Лэмберт обещал ему уплатить к 26 сентября 1587 г. дополнительные 20 фунтов стерлингов в обмен на формальную передачу последнему в полное владение уилмкоттского имения Джоном и Мэри Шекспирами, а также их старшим сыном Уильямом (Johannes Shackespere et Maria uxor eius, simulcum Willielmno Shackespere filio suo). Лэмберт заявлял, что не давал каких-либо подобных обещаний. В другом иске, возбужденном через десять лет, на этот раз в канцлерском суде, Джон и Мэри Шекспиры утверждали, что они предлагали старшему Лэмберту эти 40 фунтов за свое имущество, но тот отказался их принять: он хотел, чтобы они выплатили ему деньги по другим долгам. Шекспиры никогда не вернули себе земли, которая являлась частью имения Эсбис. В ноябре 1578 г. Джон и Мэри Шекспиры передали право еще на 86 акров земли в Уилмкотте, включавшие в себя луговину и пастбище, родственнику Уэбба и другим лицам на несколько лет, по истечении которых земля должна была быть возвращена первоначальным владельцам, с тем чтобы перейти в собственность наследников Мэри; и вновь нужда в наличных деньгах, безотлагательная нужда, видимо, побудила их заключить эту сделку. Шекспиры были вынуждены также отказаться от своей девятой части во владении двумя домами и 100 акрами земли в Снитерфилде, от имущества, которое они сдавали в аренду Александру Уэббу, первому мужу Маргарет Арден. Все это они продали в 1579 г. сыну Уэбба Роберту за ничтожную сумму в 4 фунта стерлингов {13}.