Наталия Метлина - Все о моей мафии

Сериал «Бандитский Петербург» смотрела вся страна. Ярким эпизодом фильма стал приход журналиста Обнорского в тюремную больницу к умирающему от чахотки антикварному вору по кличке Барон. Но мало кто знает, что у Барона был реальный прототип — рецидивист Юрий Алексеев, он же Горбатый. Кличку свою он получил за то, что на дело ходил с бутафорским горбом. Алексеев обчистил квартиры десятков антикваров. Он собрал одну из самых богатых частных коллекций Петербурга. Но никогда не связывался с ворованным из государственных хранилищ, да и сам по музеям не ходил. Это было принципиальной позицией Алексеева. В начале 90-х вор в очередной раз оказался в следственном изоляторе. В тюремной больнице врачи диагностировали у него рак легких. Жить Горбатому оставалось несколько месяцев. Именно тогда глава Агентства журналистских расследований Андрей Константинов решил навестить криминальную знаменитость в надежде, что не все тайны вор унесет с собой в могилу. Константинов показал мне отрывок из интервью с Горбатым, которое вошло в его документальную книгу «Бандитский Петербург».

«.Между нами говоря, мне всегда претил вывоз из России живописи, особенно большой и хорошей. Вот последний раз проморгал. Из запасников Эрмитажа 32 полотна XVII-XVIII века голландцев были переправлены в Аргентину. У них же в Эрмитаже 30 лет не устраивались ревизии. Представляешь, 30 лет? В запасники запускали вытирать пыль студентов, а они, бедненькие, крали там потихоньку и потом отдавали за литр пива. Да, все это я хорошо знаю и за слова свои отвечаю. Мне самому не раз предлагали вещи из запасников Эрмитажа, но я не покупал. У меня дома были только честные вещи, а из Эрмитажа вещи уходили.»

Константинов, написавший впоследствии роман «Бандитский Петербург», положил текст этого интервью в основу диалога своих персонажей — журналиста Обнорского и вора в законе Барона. Можно было бы подвергнуть все сказанное об Эрмитаже сомнению, тем более что аудиозапись разговора не сохранилась. Но был и еще один человек, встречавшийся с Горбатым. На роль Барона в сериал «Бандитский Петербург» пригласили народного артиста СССР Кирилла Лаврова. И когда на репетиции сценарист рассказывал артисту все, что знал о прототипе его героя, неожиданно выяснилось, что Кирилл Юрьевич был лично знаком с Горбатым. Конечно, я не могла пропустить этот сладкий эпизод мимо своего расследования. Мы договорились об интервью с Кириллом Юрьевичем и приехали в БДТ. Встречаясь с такими людьми, как Лавров, понимаешь, что ты прикасаешься к совсем другой эпохе, ты дышишь одним воздухом с человеком, который поистине является ее документом. Он рассказал мне о своей единственной встрече с вором Горбатым. Много лет назад осенним вечером Лавров брел по набережной. Навстречу шла пожилая пара. Сухой, долговязый старик, вполне благообразного, интеллигентного вида обратился к народному артисту: «Мы вас узнали. Видели ваши фильмы, спектакли. Нам очень нравится артист Лавров. Кстати, а Вы любите старину?» Артист действительно одно время увлекался антиквариатом, собирал монеты, покупал картины. «Если у вас есть желание, — предложил случайный прохожий, — заходите ко мне в мастерскую, там много интересного». Он достал визитную карточку и протянул ее артисту. Лавров, не глядя, сунул ее в карман и только в театре в гримерной достал карточку и прочитал: «Юрий Васильевич Алексеев, главный эксперт по антиквариату Санкт-Петербурга». Кирилл Юрьевич впоследствии пожалел, что так и не воспользовался приглашением Алексеева. Но по крайней мере он знал, что этот человек не выглядел как уголовник, и в фильме постарался наделить своего персонажа чертами прототипа. Впрочем, реакция на сериал была неоднозначная, и прежде всего со стороны руководства Эрмитажа. Лавров почувствовал охлаждение отношений с Пиотровским. Тогда никто не мог предположить, что фраза Барона о том, что из Государственного Эрмитажа еще лет двадцать можно будет воровать безнаказанно, станет пророческой. Из Эрмитажа воровали долго, но впервые об этом всерьез заговорили только восемь лет назад.

В 2000 году Юрий Болдырев, занимавший пост заместителя председателя Счетной палаты, инициировал полномасштабную проверку Эрмитажа. Так как в этот момент Болдырев баллотировался на пост губернатора северной столицы, многие восприняли его антикоррупционный демарш как предвыборную акцию. Но это не совсем так. Аудиторы очень долго разбирались в запутанной документации главного музея страны. Спустя полгода Болдырев громогласно заявил о выявленных нарушениях. Мы встретились с Болдыревым в одном из московских парков, он был уже очень далек от большой политики, ездил на старенькой «Волге», но во взгляде по-прежнему присутствовала искра искателя правды и человека неравнодушного к тому, что он делал много лет назад. Как рассказал нам Болдырев, результаты проверки Эрмитажа выявили целенаправленно созданную систему, позволяющую бесконтрольно подменять или красть какие-то ценности, использовать государственное имущество в своих целях. Полотна вывозились на выставку в одну страну, а затем незаконно, без каких-либо разрешений продолжали путешествовать по всему миру. Причем в ходе вояжа не проводилось ни одной промежуточной экспертизы, и что в конечном итоге возвращалось в Эрмитаж, не известно. Предположим, экспонат вывозят на две недели, а он путешествует полгода. И якобы бесплатно. Эта благотворительность осуществлялась для самых богатых столиц мира и самых шикарных галерей. Выявила Счетная палата и факты повреждения полотен в процессе многочисленных заграничных турне. Эрмитажу по договору обязаны были выплатить компенсацию за повреждение картины Матисса — более 300 тысяч долларов. Но следов получения этих денег нет. Нет и попыток их взыскания. Хотя даже судиться не надо было, все описано в договоре. Указали аудиторы и на грубейшие нарушения в системе учета музейных ценностей: 221 тысяча экспонатов Эрмитажа на момент проверки не находилась ни на чьем ответственном хранении. После обнародования этих данных разразился скандал. Но вовсе не тот, которого ждали в Счетной палате. На Болдырева обрушилась вся культурная общественность города на Неве. Мол, он, обливая грязью крупнейший музей мира, пытается организовать себе бесплатную пиар-компанию по выборам в губернаторы Санкт-Петербурга. Сам Михаил Борисович рассказал мне, что люди Болдырева требовали от него вещи, которые музейщики сами разыскивали и сразу предъявить, конечно же, не могли. Но спустя три недели, когда в дело вмешалась прокуратура, что-то появилось. Если у Пиотровского в Эрмитаже порядок, как в гаражах у пенсионеров, то будущее главного музея страны печально. По крайней мере в интервью он сравнил свой музей с книжной полкой, и если на ней нет книжки на том месте, где она обычно стоит, то сначала нужно проверить всю полку и только тогда можно сказать, что книги нет вовсе. Проверка Счетной палаты в 2000 году ни к чему не привела. Пошумели и разошлись. Бардак напомнил о себе лишь летом 2006 года...