Наталия Метлина - Все о моей мафии

Калитин понимал, что взявшие съемочную группу в кольцо охранники — пешки в очень серьезной криминальной иерархии, во главе которой стоял «мусорный король». Пока на Николо-Хованском кладбище съемочная группа ждала хозяина свалки, от которого, судя по всему, зависела дальнейшая судьба расследования, мимо пронеслись четыре мусоровоза. Хозяин свалки Олег Александрович, прибывший на место нашего ареста на иномарке с тонированными стеклами, мог бы объяснить, почему на Хованский полигон незаконно свозился мусор. Но общаться бизнесмен категорически отказался. Узнав, что наши съемки в Саларьеве только начались и ничего особенного мы снять еще не успели, он решил освободить съемочную группу из плена, то есть вышвырнуть нас подобру-поздорову.

Потом мы выяснили и фамилию Олега Александровича и что именно он был генеральным директором существовавшего тогда ООО «Эком», которое организовало свалку вдоль Хованского кладбища. Но самой интересной деталью для нас оказался фактический адрес компании—Ленинский проспект, дом 146. Москвичам это здание известно как Центральный дом туриста, а правоохранительные органы называют его вотчиной солнцевской организованной преступной группировки. Но солнцевская ОПГ давно легализовалась, и ее бывшие лидеры — сегодня крупные бизнесмены, в том числе и мусорные. Мы с Калитиным спорили до хрипоты — давать эту информацию в программу или нет. Коллега знал, что мы можем получить серьезные неприятности. Это тот самый случай, когда зрителю абсолютно все равно, чьи фамилии будут произнесены с экрана — солнцевских, лунных или юпитерских авторитетов, — обыватель поохает, а нам потом разгребать эти «мусорные завалы». Жители деревни Саларьево, с которой и начиналось наше расследование, недавно создали инициативную группу, чтобы защитить себя от мусорных воротил. На все обращения в правоохранительные органы они получают формальные отписки — факты засыпки земельных участков строительными отходами установлены, правонарушения выявлены, протоколы составлены, но сделать милиция ничего не может. Местная свалка продолжает расти. Почему власти бездействуют, нам мог бы рассказать глава администрации Ленинского района Василий Голубев или его заместитель Андрей Гриценко. Но в комментариях нам в очередной раз отказали. Ежедневно на Хованскую помойку из столицы приезжают около 100 мусоровозов — ехать-то недалеко. Каждый водитель платит хозяину свалки за незаконный сброс мусора до трех тысяч рублей. Чистая прибыль — 300 тысяч в день. В 30 метрах от свалки, заваленные мусором, все в пыли, будто по росту выстроены деревенские домишки. На их крышах осела асбестовая пыль. Откуда она? Со свалки. Там дробили строительные плиты. Накапливаясь в организме, асбест вызывает онкологические заболевания. Именно рак — основная причина смерти жителей этой деревни. Нина Афанасьева живет на самой окраине. На ее огороде давно уже ничего не растет. Эта земля — мертвая. Сточные воды несут сюда со свалки отходы. Грязное, заваленное мусором болото — исток реки Сетунь. Сюда тоже сбрасывают мусор. В Москву на фильтрацию из области поступает именно эта вода. На стихийную, нелегальную свалку в деревне Сала-рьево сваливают строительный мусор, оставшийся, например, после ремонта квартир. Москвичи платят за его вывоз около шести тысяч рублей за один контейнер. В среднем в столице ежегодно ремонтируют примерно 200 тысяч квартир. А ведь есть еще снесенные гостиницы, старые жилые дома, строящиеся офисы. Весь этот мусор приносит фантастические дивиденды «мусорной мафии». Чтобы оставить большую часть этих денег себе и не платить с них налоги, мусорщики договариваются с хозяевами незаконных свалок, куда в итоге и привозят строительные отходы.

Саларьевская история была только частью нашего мусорного расследования. По поводу этого сюжета на нас был совершен жуткий «наезд» со стороны соратников Олега Александровича. Калитину пришлось публиковать в газете, в которой он в то время вел авторскую колонку, «иной взгляд» на эту проблему. Впрочем, я рассказываю вам о том взгляде, который был первоначальным и не отредактированным.

У мусора могут быть три пути: а) смерть на свалке; б) сортировка и дальнейшая переработка; в) сжигание. Итак, первый путь — смерть на свалке. В этом случае деньги зарабатывают хозяева свалки, мусоро-перевозчики, «крышующие» помойку преступные группировки, сотрудники районных администраций и прочих ведомств, закрывающие глаза на незаконную деятельность. Именно так происходило долгие годы на одной из самых крупных легальных свалок Московской области.

Пятачок земли в Истринском районе, окруженный пятью деревнями, местные жители ласково называют Голубой Дунай. Земля в этом районе стоит копейки. В самом центре Дуная расположена Павловская помойка, официально «Истринский полигон ТБО». Находится он в водоохраной зоне реки Истры. Еще осенью 2003 года Государственная служба контроля в сфере природопользования выдала предписание свалку закрыть. Но хозяева полигона умудрились продлить лицензию и завалили мусором еще несколько гектаров леса первой категории. Содержание свинца в почве превышало норму в 12 раз. Цинка — в три раза. С поверхности в атмосферу постоянно уходил диоксин — ядовитый газ, образующийся в результате гниения и горения мусора. В среднем за год на Павловскую помойку привозили около полумиллиона тонн отходов. Каждый день туда приезжали сотни грузовиков из столицы, многие водители платили наличными. В среднем — от пятисот до трех тысяч рублей за машину. За день хозяин свалки зарабатывал около полумиллиона рублей. Все это продолжалось до тех пор, пока директором Истринского полигона не был назначен полковник в отставке Евгений Кудельский. Кудельский сразу прекратил принимать отходы из Москвы за наличные. Чиновникам и бизнесменам, которые кормились за счет незаконной прибыли «мусорной мафии», это не понравилось. Тогда и начались угрозы. За три месяца полигон под руководством Ку-дельского официально заработал полтора миллиона рублей, которые пошли в государственную казну. Ку-дельский понимал, что жить свалке осталось недолго. Истринский полигон функционирует уже 34 года, и скоро его закроют. Но куча-то останется. И что с ней делать — никто не знает. Евгений Кудельский считал, что там должны построить мусоросортировочный комплекс. Только в этом случае отходы начнут приносить прибыль.

Сортировка — это второй и, как показывает мировой опыт, самый эффективный путь работы с мусором. В каждой тонне отходов около 60 процентов может идти на переработку. Бумага и картон — сырье для рубероидной промышленности, черные и цветные металлы должны идти на переплавку, то же относится к стеклотаре и алюминию. Если бы метод мусоросор-тировки был внедрен в стране повсеместно, государственный бюджет, по оценкам экспертов, получал бы около двух миллиардов долларов в год. Но денег на строительство такого комплекса в администрации Истринского района не было. Тогда не было. Но вот чудо. Я поинтересовалась, а что сейчас происходит на Истринском полигоне. Оказывается, там совсем недавно начал работу мусоросортировочный цех. Сортировкой будут заниматься местные жители, а завсегдатаям этих мест — бомжам придется искать себе другую свалку. Именно они — еще одно звено мусорной мафии — самое беззащитное, но не менее криминальное. Подмосковные бомжи обласканы журналистами. А вот на кировские свалки не ступала нога нашего брата. Почему нас понесло в Вятку, я уже и не припомню. Суть, наверное, свелась к тому, что руководство канала запрещало нам снимать только в Москве, обязательно надо было освещать ту или иную проблему из региона. Вятка (бывший Киров) была как нельзя кстати. В области близ города две свалки. На одну из них в деревне Лутягино бомжи приезжают даже из соседних губерний. Туда поехали и мы.