Никита Кричевский - Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики

Обсудим еще один внеэкономический риск утраты частных сбережений и накоплений. В России с завидной регулярностью появляются странные, идущие вразрез с официально декларируемой экономической политикой законопроекты об ограничении или запрете хождения той или иной валюты. Очередной «шедевр» был явлен миру 13 ноября 2013 г. под названием «Об ограничениях оборота и хранения долларов США на территории Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Экономики в этой инициативе нет ни на грош, зато пиара, популизма, конъюнктурного противостояния с «любимым» врагом, коим по малообъяснимым причинам ныне выбраны США, – хоть отбавляй. Сам законопроект препарировать нет смысла (зачем анализировать пустопорожнюю бумагу), однако пояснительная записка вызывает горечь от осознания степени некомпетентности российских законотворцев. Приведу несколько примеров.

В записке сказано, что эмиссия долларов «обеспечена только рискованными ценными бумагами Казначейства США», хотя любому студенту экономического (и не только) вуза известно, что национальная валюта, точнее, ее наполнение или обеспечение, отражает уровень развития национальной экономики, а никак не чьи-либо долговые расписки. Кроме того, все ценные бумаги по определению рискованные, разница – в величине риска.

Следующий перл: «В отличие от Правительства Российской Федерации американские власти неоднократно обращались к выпуску гособлигаций как к эффективному способу финансирования возрастающих государственных расходов». Браво! Оказывается, российский федеральный и региональный государственные долги отсутствуют «как класс»!

Или вот: «Существующая долговая пирамида США сформировалась при последних пяти американских президентах». Между тем летопись американского госдолга началась в 1797 г., а в истории США были периоды, когда госдолг относительно размера экономики был значительно выше 103,2 % ВВП, зафиксированных по итогам 2012 г.: в 1945 г. – 117,5 %, а в 1946 г. – 121,7 % ВВП. Это не значит, что проблемы американского госдолга нет, – это значит, что лгать не надо.

Есть и такое обоснование: «При сохраняющейся динамике совокупный спрос граждан на наличные доллары США в течение двух следующих лет может приблизиться к уровню совокупного спроса на них в кризисное второе полугодие 2008 г.». Это ничего, что кто-то передернул причину и следствие? В «кризисном втором полугодии 2008 г.» вследствие некомпетентной экономической политики государства резко слабел рубль (с 23,41 руб./долл. на 1 июля 2008 г. до 29,39 руб./долл. на 1 января 2009 г.), и люди старались любыми способами спасти сбережения от обесценивания. Выходит, федеральные законодатели, сами того не желая, пророчат России новый кризис?

Пока все это смешно. Но не ровен час, может стать и грустно, особенно когда, скажем, ухудшится внешняя политическая или внутренняя экономическая обстановка. В любом случае следует держать ухо востро – от родного государства можно ожидать любых выкрутасов.

Послесловие

В нулевые и первую половину 2010-х наши сограждане, бесспорно, стали жить лучше. Многочисленные свидетельства вокруг нас: от роста показателей вкладов в кредитных организациях и перманентных автомобильных пробок в крупных и средних российских городах до столпотворения в ювелирных магазинах в преддверии новогодних праздников или Женского дня и массового выезда на заграничные курорты.

Безусловно, не все россияне могут себе позволить делать сбережения, однако количество обеспеченных людей год от года растет, а значит, все больше частных инвесторов задумываются о сопутствующих рисках. Оказывается, заработать мало, нужно исхитриться сохранить, избежать проблем и опасностей, подстерегающих там, где их, казалось бы, быть не должно. Это и российская банковская система, и фондовый рынок, и скрытые негативные пружины внутри государственного финансового хозяйства, и не всегда адекватные действия законодательной и исполнительной бюрократии.

Я не призываю тут же потратить все свободные деньги на образование, лечение или «домик в деревне» (для кого-то этот «домик» в Испании, для кого-то – в абстрактном Гадюкино). Я призываю помнить, что даже в США состояния испаряются «с невероятной быстротой, а опыт свидетельствует о том, насколько редко случается, чтобы два поколения подряд пользовались привилегией быть богатым» [108].

Нет нужды лишний раз убеждать кого-то в том, что Россия, да что там – весь мир, находятся в плену культа потребления. Потребления материального, а не социального, тем паче – духовного. Хорошо это или не очень – отдельный разговор, пока же выскажу ключевой тезис этой главы: потребительство при всех его достоинствах как двигателя экономики ведет не к уменьшению, как, возможно, задумывалось на «старте», а к еще большему увеличению социального неравенства, утрате людьми уверенности в будущем, нарастанию зависти и ненависти к более успешным членам социума. Потребительство, вещизм – это ложь самим себе, окружающим, обществу в целом.

Потребительство, или потребительское поведение (не путать с потреблением как конечной целью любой экономической деятельности) [109], следует понимать как стремление к обладанию благом с целью демонстрации имущественного (состоятельность), социального (кастовость) или личного (привлекательность) статуса без четкой взаимосвязи с удовлетворением насущных потребностей. Либо, как раскрывает этот термин сетевая энциклопедия, «расточительные траты на товары или услуги с преимущественной целью продемонстрировать собственное богатство» [110]. Если уж совсем просто, потребительство – это ублажение эго.

Впрочем, к сетевому толкованию есть серьезные предметные претензии. Приобретение абонемента в премиальный фитнес-клуб, когда рядом с домом есть аналогичный, но «народного» ценового сегмента, – это расточительность «с преимущественной целью продемонстрировать собственное богатство» или погоня за повышением социального статуса, заключающаяся, помимо прочего, в обретении полезных знакомств? А посещение джазового концерта вместе с селебрити [111], рядом с которыми недурно было бы попасть в объективы папарацци? А покупка на блошином рынке с целью последующего использования по прямому назначению «винтажного» пальто, изготовленного лет эдак тридцать-сорок назад? В чем в этих примерах обнаруживается расточительная демонстрация «собственного богатства»? Не все так просто.

Корни современных заблуждений насчет мотивов потребительского поведения известны. Феномен потребительства, названного «демонстративным материальным потреблением», впервые систематизировал экономист и социолог Торстейн Веблен в хрестоматийной ныне «Теории праздного класса», изданной в 1899 г.: «Основа, на которой в конечном счете покоится хорошая репутация в любом высокоорганизованном обществе, – денежная сила. И средствами демонстрации денежной силы, а тем самым и средствами приобретения или сохранения доброго имени являются праздность и демонстративное материальное потребление» [112].