Андрей Буровский - Расправа над СССР – предумышленное убийство

Причем советский человек был патологически доверчив. Только в последние годы и то в основном молодежи приходит в голову задавать элементарный, в общем-то, вопрос… О том, кто и зачем поставляет ту или иную информацию? В чем выгода информанта? Чего он хочет достичь, рассказывая тебе то или иное? В СССР мотивы информирования не обсуждались совершенно; люди просто не задумывались об этом. Сообщают? Значит, так и есть. Чаще всего сообщенные сведения никто не проверял, не сопоставлял данные разных источников, не искал трепетного огонька истины под косматыми клубами информационного дыма.

Но при этом ни в какие официальные сообщения о любых решениях правительства и о любых событиях не верили вообще. Не верили тоже очень наивно: просто не верили вообще ничему. Если бы ЦК КПСС официально сообщил, что дважды два четыре, что земля круглая или что Волга впадает в Каспийское море, нашлось бы немало людей, которые тут же «не поверили» бы. Или уж, по крайней мере, усомнились бы.

Помню, как огорчался один московский интеллигент, попав в 1988 году в Париж: оказывается, там под мостами и правда валяются прямо на земле бездомные! Как печально… Оказывается, советская пропаганда говорила об этом правду! Что характерно, интеллигент не сочувствовал клошарам: советские люди, как правило, довольно черствы. Но он очень мучился от того, что всю жизнь не верил газетам и телевизору, никаким вообще рассказам о жизни за рубежом… Тем более не верил рассказам о нищете, о классовом расслоении, о бездомных и голодных. А тут клошары валяются на земле, как узлы с тряпками, копаются в мусорных бачках… Что же получается: ЦК прав?!?!? Газета «Правда» не соврала?!?! А ведь «все порядочные люди» «точно знают»: советская пресса говорить правду не может… на Западе все живут хорошо и счастливо…

Раздвоение личности у моего знакомого продолжалось довольно долго – пока не перестали платить зарплату. После этого он вынужден был думать уже не о перестроечной фигне, а о вещах более насущных. Впрочем, не платить зарплаты ему тоже не могли, потому что он приводил к власти замечательных, чудесных людей, которые никак не могли что бы то ни было разворовать…

Намного больше, чем официальным СМИ, советские люди верили «авторитетным» для них источникам – причем авторитетными, разумеется, для разных людей были источники совсем разные. Совершенно первобытная система работы с информацией: верю не тому, в чем убедился, а тому, что говорит мой вождь или шаман. Такая система заставляла советских людей очень легко верить всему неофициальному – пусть такому же точно бреду, как официоз, но не из газет «Правда» и «Известия», и неофициальному.

К 1980-му уже в полный рост сказывались последствия замедления темпов развития. Население было сытехонько и жило явно лучше, чем в 1970 году. Но ждали-то намного больше, чем получали! Люди уже ощеривались на власть, уже искали виноватых…

Правительство все время подозревали и в сокрытии информации, и особенно в попытке ее «лакировать». Сами по себе подозрения были вполне обоснованными, но от этого не легче. Фактически правительство СССР утратило информационное управление страной задолго до распада СССР – по меньшей мере, лет за 10–15 до этого невеселого события. Буквально, что бы ни сообщалось, население не верило ничему, искало «правду» и при том ждало подтверждения своим самым мрачным предположениям.

В результате газеты бодро рапортовали про количество килограммов навоза, которые передовики сельского хозяйства получили от каждой коровы, и о досрочном перевыполнении плана ассенизаторами. А население СССР рассказывало друг другу о развале экономики и о грядущих нехватках с хлебом и картошкой.

Официоз молчал про локальные войны, а народ передавал все более невероятные и все более страшные истории про участие «наших» в войнах во Вьетнаме, Латинской Америке, Анголе и Афганистане.

Все, связанное с ВПК, было покрыто покровом непроницаемой тайны.

В результате все 1980-е годы по СССР могли ходить невероятные слухи о тайных подземных городах военных и о создании тайного «тектонического оружия». Стоило в 1988 году грянуть землетрясению в Армении, и тут же уверенно рассказывали об испытаниях этого загадочного оружия. Впрочем, не меньше рассказывали и об использовании лептонного оружия, об экстрасенсах из КГБ, которые способны зачаровать и гипнотическими методами заставить стрелять саму в себя целую неприятельскую армию.

Никто ничего достоверно не знал о войнах в странах «третьего мира»?

О похождениях «наших» в странах Африки в Афганистане и вообще по всему миру ходили слухи, в сравнении с которыми меркли целые толпы циклопов, затаившихся в пещерах ФРГ и сожравших всех журналистов.

Находились даже «свидетели» этих войн, и ходил анекдот, как приехал в Иран министр иностранных дел А.А. Громыко, уединился с аятоллой Хомейни для приватной беседы. Стягивает чалму Хомейни:

– Андрей Андреич! Не могу больше!

– Анатолий Хомейнюк! Прекратите истерику! Федька Кастров с бородой уже двадцать лет ходит, и ничего!

Население СССР вообще совершенно не представляло, как живет весь остальной мир, как невероятно он изменился за последние сорок лет после Второй мировой войны. Об этом я написал другую книгу и не буду здесь возвращаться к этим пролетевшим над Землей переменам [145]. Главное – люди жили идейным багажом совсем другой, давно прошедшей эпохи.

Помню, как в 1989 году, во время падения Берлинской стены, старухи и даже люди средних лет кинулись раскупать соль и спички:

– Германия объединяется! Не иначе, опять война будет!

Умственные способности этих несчастных вполне в норме – их так учили. Люди в СССР понятия не имели, что произошло в Германии за сорок лет и как до полной неузнаваемости изменилась эта огромная и несчастная страна. Впрочем, России предстояли примерно такие же изменения… о чем она даже и не догадывалась.

Трагедия русского народа и всех народов СССР состояла именно в этом: множество людей жило в каком-то выдуманном, почти нереальном мире, но этот фантастический мир казался им как раз абсолютно реальным и очень хорошо понятным.

В реальной политике они вели себя так же, как если изучали экономику по стоимости «алых парусов» Александра Грина или «гарнецов горротской пшеницы» из сочинений Бушкова.

А реалии окружающего мира казались как раз выдумкой, враньем. Люди просто не желали слышать то, что шло вразрез с их выдумками… С выдумками авторитетных для них источников. Например, борьба экологических организаций в СССР в эпоху «перестройки» финансировалась громадной транснациональной корпорацией «Проктор энд Гэмбл». Услышав об этом, я через немецких друзей навел справки… Благо язык немного знаю. Слух подтвердился! Кстати, дорогой читатель, если все еще не веришь – узнай-ка, какая именно фирма уютно разместилась на 70–80% рынка всей химической продукции и России, и Украины? На рынке косметики, мыла, шампуней и так далее? Представьте себе: «Проктор энд Гэмбл»!