Владимир Соловьев - Русский вираж. Куда идет Россия?

За много лет Дума практически полностью оторвалась от народа — потому что нас приучили выбирать не конкретных людей, а руководителей партий, людей, которые в партийном списке занимают первые места. Попал в правильную строку списка — считай, ты уже в парламенте. К мнению избирателей это не имеет никакого отношения. Многие депутаты, которые баллотировались в Думу в 2011 году, ни разу не бывали в своих избирательных округах. Фактически их туда назначили, а потом заставляли ездить и знакомиться с округом, чтобы они могли получить о нем хоть какое-то представление.

Но этот уровень непрофессионализма резко усиливает ответственность, лежащую на тех немногих профессионалах, которые все-таки есть во власти, включая лидера страны. Он вольно или невольно должен отвечать за колоссальное количество непрофессионалов, с которыми приходится иметь дело. Получается, что система не работает, потому что непрофессионалы не тянут, поэтому надо управлять всем из Кремля, следить за всем, а если еще прибавить сюда массовую нечестность, исторические традиции, непонимание роли государства и прочие факторы, то, хотим мы того или нет, но мы опять приходим к пресловутой железной руке, без которой Россией нельзя управлять.

Да, Россия — вождистская страна. Вся ее история, огромная территория, множество часовых поясов, враждебное окружение (Россия вообще чемпион мира по числу соседей, с которыми она граничит), культурное, языковое и религиозное разнообразие, — все привело к тому, что здесь сложилась лидерская система власти. Найти консенсус по большинству вопросов почти нереально, потому что люди очень разные — от Кавказа до Забайкалья, — и у них очень мало общего, за исключением фигуры лидера, который обычно превращается в политического идола — а потом его разбивают и ставят нового.

В этих условиях практически невозможно создать систему власти, которая выполняла бы функции, присущие власти в других государствах — в частности, работать «защитой от дурака», способствовать балансу интересов и поиску компромиссов. Если американская и большинство европейских систем власти сводятся к тому, что президент является политическим брокером, который увязывает интересы различных групп, находя более-менее приемлемое для всех решение, то есть его задача скорее менеджерская, то в России лидер должен не искать компромисс, а брать ответственность на себя и угадывать общественные настроения.

Те лидеры, которые брали на себя ответственность и попадали в фарватер общественного развития — таким был Иосиф Сталин в свое время или Владимир Путин сегодня, — сохраняли за собой репутацию сильных правителей. Были и те, кто говорил: «Можно так, а можно эдак; надо подумать и поразмыслить», — как Никита Хрущев, который никогда не принимал на себя основную ответственность, перекладывая ее то на Сталина, то на Политбюро, или Михаил Горбачев, который много говорил о компромиссах, консенсусах и ограниченных возможностях, но, несмотря на все хорошие идеи, оказался слабым лидером, потерявшим страну.

Таким образом, от качества лидера зависит качество властной системы. Ее политическая направленность зависит от того, авторитарен лидер или демократичен. Поэтому в принципе вся политическая борьба в России ведется не за создание системы, а за то, каким должен быть текущий лидер. Все пытаются напрямую на него воздействовать. Если в США, к примеру, никто не пытается воздействовать лично на Обаму — все лоббируют различные институты, — то в России идет лоббирование лично Путина. От того, как Путин воспримет ситуацию, зависит поведение страны. И это реальность, с которой мы работаем.

Трудно сказать, насколько стратегически верный путь выбрала оппозиция, говоря о необходимости строительства конкурентной политической системы с самого низа. Звучит это замечательно, но в условиях российских реалий, размера и разнообразности страны вызывает сомнения. Такой огромной страны с демократической системой управления никогда не существовало в истории. Россия, как мы уже говорили, — самая большая страна мира, а история показывает, что демократия более эффективно строилась и прививалась в странах более монолитных, если можно так выразиться. Канада или США в два раза меньше России по территории и расположены гораздо более компактно. Сравним хотя бы количество часовых поясов: в США их четыре, а в России девять.

Надо сказать, что в России не только не сложилась устойчивая система власти, но и по большому счету плохо складывается система в чем бы то ни было — будь то искусство, наука, политика, литература, экономика. Всюду мы видим примеры индивидуальных проектов отдельных людей, которые брали развитие в свои руки.

Фактически это пошло еще с Ивана Грозного, с избрания Романовых, и даже отмена крепостного права была личным делом императора Александра II. Революция 1917 года тоже во многом была индивидуальным проектом небольшой группы людей, да и события 1991 года стали по большому счету итогом личных действий сначала Горбачева, потом Ельцина, а потом уже управление процессом подхватили другие персонажи, от Чубайса до Гайдара. Думается, Россия в этом смысле не изменится — в обозримом будущем парадигма останется примерно той же.

Заметим, что принципиальные трудности российской власти состоят в том, что почему-то все требуют от нее быть по своей модели американской. В крайнем случае — усредненно-европейской. Почему-то все считают, что нормально — это «там». А ненормально — «здесь». Исходя из этого посыла Россия всегда изгой и всегда действует неправильно — при этом, когда надо сломать хребет Гитлеру, на Россию вся надежда. Но дело в том, что категории «правильно-неправильно» здесь не подходят. Это просто такая модель, тесно завязанная на ментальность народа. Это специфическая система власти — не плохая и не хорошая, просто другая.

В мире существует несколько типов систем управления, нравится нам это или нет. В России лидер — в данный момент это Владимир Путин — принимает окончательные решения. Но по факту у него всегда есть свое «Политбюро». Просто, в отличие от того Политбюро, которое существовало в советское время и само решало все вопросы, у Путина их несколько, и они жестко рассредоточены. По ряду вопросов работает одно «Политбюро», по другому ряду вопросов — другое «Политбюро». Кто-то лучше разбирается в экономике, кто-то хорошо знаком с Западом, кто-то знает Украину, кто-то понимает ядерные проблемы, кто-то науку или искусство, и т. д.

Даже русские императоры всегда пытались приблизить к себе каких-то людей, которые могли бы им возразить, но не становились бы при этом «врагами народа» и не отправлялись в ссылку. Такие люди есть и в окружении Путина. Его подход здесь очень прост. Вот мои друзья. За экономику отвечает, условно говоря, Алексей Кудрин — с ним мы будем обсуждать экономику, но не будем обсуждать политику. Вот с этим человеком мы обсудим политику, но не будем обсуждать что-то другое. Вот эти вопросы можно обсуждать с Тимченко. Эти — с Ковальчуками. Эти — с Ротенбергами. Но если кто-то из них попытается зайти не на свою «поляну», ему будет сказано: «Это не к тебе».