Джереми Кларксон - Без тормозов. Мои годы в Top Gear

Полыхало будь здоров, и он страшно обгорел, как и тот невероятно смелый пацан, что бросился голыми руками сбивать пламя.

Можно ли было избежать этого происшествия? Безусловно. По периметру карта могла бы стоять защитная обвязка, сводящая опасность переворота к минимуму. В топливной системе могло бы торчать поменьше пустых пластиковых бутылок. А садящегося за руль можно было заставить облачиться в огнестойкий костюм поверх джинсов и футболки.

Или, если продолжить в том же духе, можно просто запретить картинг, и дело с концом.

Здесь-то и зарыта собака. Чем бы ты ни занялся, всегда, при любых предосторожностях, остается вероятность, что это твое последнее занятие. Случай, по самой его природе, невозможно предупредить.

Только этого никто не понимает. И поэтому нынче любое дело обставляется перилами, световозвращающими куртками, касками, ботами с железными носами, сигнальщиком, защитными наушниками и укрепляющими обвязками, зуммерами и звонками, предупреждениями, памятками и правилами, и выходит, ни в чем не осталось былой радости, как в те дни, когда из обломков детской коляски делали багги и проверяли, быстро ли она тебя понесет с вершины крутого холма.

В том, что все пошло наперекосяк и стало иначе, чем в дни, когда мы были свободны, многие склонны обвинять службу охраны здоровья и труда. Но ведь это все равно, что убивать посланца за дурную весть. Давайте не забывать, что всех этих инспекторов с планшетиками, аденоидами и ужасной обувью нанимают компании, стремясь оценить и устранить риски, чтобы с чистой совестью заявить в суде, если вдруг кто-то из сотрудников пострадает на работе и затребует компенсации, что все возможные меры предосторожности были приняты.

И значит, виноваты не компании. Они просто не хотят отчехлять всякий раз, как кто-нибудь ушибет палец о мостовую. И перцы из инспекции тоже ни при чем, они лишь делают, что их просят. Нет. Виновата система. Вся драная карусель. Культура, которая внушает, что любая травма — это повод подать в суд, а если не подашь ты, за тебя это сделает государство. И засудит компанию, если та не докажет, что прибегала к услугам специалиста в фосфоресцирующем плаще.

Не далее как на прошлой неделе во время съемок передачи машина, которую я тестировал, попала в ужасную аварию. Больше пока ничего не скажу, ведь вы еще не видели этот выпуск, так что не стану раскрывать секреты. В общем, продолжать запись было бы полной дуростью. Кругом рваные лохмотья металла и нехороший запах бензина. Любой инспектор по технике безопасности приказал бы мне отойти от машины и отправляться домой.

Но если бы я так поступил, запись бы прервалась, и тысячи фунтов держателя лицензии улетели бы на ветер. И вот я лезу за руль и трогаюсь… в мир, где только боль и море крови. Я мог бы подать в суд. Но я не собираюсь. Джентльмены так не поступают. И в Top Gear так не делают.

И если кто из вас хотел бы обозвать меня самым страшным словом в мире, не стесняйтесь. Вы найдете меня в паддоке, я там обучаю свою одиннадцатилетнюю дочь полицейскому развороту на ее 50-фунтовом Ford Fiesta.

Август 2009 года

Вы, читатель журнала Top Gear, — пехотинец огромной армии тех, чье вино причастия имеет октановое число, а церковная скамья сделана из алькантары. Если, конечно, вы не читаете эти строчки в приемной дантиста. В этом случае вы не пехотинец. Вы — пациент зубного, и я вам сочувствую.

Давайте начистоту. Сейчас я обращаюсь не к страдальцам с зубной болью и не к читателям журналов «Всё о трейлерах» и «Собака сегодня», листающим наш лишь потому, что альтернатива — инструкция на рвотном пакете. Я обращаюсь лишь к братии настоящих автолюбителей, и новости у меня неважные.

Конечно, как бывает всегда с пехотинцами любых армий, вы не знаете, что вас ждут неважные новости. И не узнаете, пока в середине будущей недели здоровенная вонючая ракета не прилетит в ваш грузовик. Но вы под ударом, это факт. И не сознаете этого.

Я-то, как член команды Top Gear , вижу все предзнаменования. Я читаю пресс-релизы от полоумных леваков. Получаю оповещения Google. Просматриваю жалобы, присланные на ВВС. И я знаю, что нас ждет. А ждет нас скончание времен.

Число людей, не любящих машины, крайне невелико. Горстка рамблеров да «друзей Земли», плюс люди, рулящие разными благотворительными конторами за дорожную безопасность. Но они громко кричат и хорошо мотивированы. И не в пример нам, мирно молящимся в храме скорости, они ставят целью жизни разрушение. Сжечь наши церкви. Повесить наших пастырей. И не останавливаться, пока вы, я и все, кого мы знаем, не пересядут на быков. А особенно убийственно, что мы ничего с этим не можем поделать.

Я вполне предвижу время, когда не останется суперкаров, а гибридным чечевицам, на которых нам останется ездить каждый день на работу, скорость ограничат тридцатью километрами в час через спутник-шпион. И такое видится мне не через сто лет. А меньше чем через двадцать. Может, через десять.

Вы, может, скажете, что все это чепуха, и что Ferrari нынче пышет здоровьем. Ну, пышет. Как и Bentley с Rolls-Royce. Но лишь потому, что они продают машины в Россию и на Ближний Восток. Это долго не протянется.

Поймите, что автоконцерны просто не смогут удержаться на плаву без Европы, где сегодня преобладают антиавтомобильные веяния, и без Америки, которая с приходом Барака Обамы стала зеленее, чем лужайка у Белого дома. Обама хочет сократить выброс парниковых газов, и поскольку он настроен решительно, моторам типа V8 придется уйти. Не только с пикапов и кроссоверов, но с Ferrari и Maserati тоже.

Возмущайтесь сколько хотите, поделать здесь ничего нельзя. Да, кучка шейхов поможет Ferrari протянуть еще несколько лет, но без Калифорнии и Честера и без жесткой зависимости мира от нефтяных шейхов кончится тем, что в Маранелло будут выпускать только одеколон и бейсболки с фирменной эмблемой.

И дело не только в стихии рынка. Сейчас, если ездишь по британским улицам на действительно дорогом авто, то и дело попадаешь под град оскорблений от волосатиков и дураков. Эти-то уверены, что правда на их стороне, и с легким сердцем тычут в вас мосластым пальцем, плюют и колотят по углепластиковой крыше. Буквально на днях таксист — а таксисты обычно последний оплот здравомыслия — загрузил меня по полной вопросами, зачем я езжу на Range Rover. Если этот прессинг еще усилится, число людей, готовых ему противостоять, упадет до нуля.

Серьезно. Когда Генрих VIII объявил католиков вне закона, поначалу многие продолжали поклоняться римскому чуваку, но после нескольких костров на площадях все быстренько перекрасились. Любовь к машинам ждет та же участь.

И это я еще не коснулся главной проблемы из всех. Матерей, чьи дети погибли на дороге.