Полина Жеребцова - Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

– Я не отдам свою дорогую родственницу N!

Ребенок через пару часов умер. Молодой умирающей женщине внезапно (она находилось в крайне тяжелом состоянии) стало лучше. Вот такая невероятная и пугающая история, рассказанная самой Лианой.

Видела поэта У. Яричева. Он взял мои стихи, написанные на музыку танго. Его друг хочет петь песню.

12.07.

На днях получила зарплату. Кинулась и расцеловала бухгалтера, женщину пятидесяти лет. Как я счастлива: можно купить еду и лекарства!!!

Видела в журнале “Вай” Инала. Он в своем репертуаре – хочет понравиться и одновременно вредничает. Мы говорили о всеобщем сознании.

– Трава под ногами, земля, из которой растут деревья, наши предки, а наши тела станут покровом земли для потомков, – сказала я.

Но он мне не поверил. Или сделал вид.

Потом я путешествовала в Национальную библиотеку, ту самую, что является наследием грозненской библиотеки им. Чехова. В ней работают образованные и воспитанные женщины. Дружу с одной из них. Ее зовут Зура. Эта женщина – чеченка, дочь известного писателя Берсанова. Она с детства любила книги и пришла работать в библиотеку совсем юной девушкой в 1971 году. Мы говорим с ней на разные темы: она по-матерински жалеет меня, дает советы. Зура прекрасный знаток литературы, и мне никогда не бывает скучно!

Еще я в библиотеке неожиданно наткнулась на Дракошу. Он брал домой книги по философии и медицине. Дракоша обрадовался, засиял и стал рассказывать мне о новом направлении в магии.

20.07.

Поступила в Школу корреспондентов. Совмещаю с институтом. Преподавать у нас будут люди, работающие в министерствах Чечни и педагоги вузов.

Инал, пожилой чеченец, сотрудник журнала “Вай”, ведет себя двояко и порою вовсе нелепо. Спрашивал, например, нравятся ли мне девушки. Я спросила, почему его посещают фантазии подобного рода, а он ответил, что так ему показалось, когда он прочел один из моих рассказов. Говорит, что вообще все время думает обо мне и ему интересно, как я могу жить чистой жизнью, не встречаясь ни с кем. Его это удивляет и, как он сам признался, очень обижает! На что я ответила, что книги заменяют мне общение с людьми. А фантазии пожилого господина, коим он является, меня вовсе не интересуют.

Далее я зачитывала свои афоризмы, находясь в редакции журнала “Вай”, и он (знаменитый писатель) вдруг предложил один из них у меня купить! За деньги! От удивления я вытаращила глаза и сказала:

– Дарю!

Еще никогда мои афоризмы не покупали, как яблоки. Вот немного тебе, Дневник, моих творений:

21.07.

Был теракт в Тушино, в г. Москве, в начале июля. Две чеченки взорвали себя на рок-фестивале. Погибли сами и убили людей.

Еще одна чеченка позже сдалась. Ее имя Зарема. Она решила, что не сможет просто пойти и взорвать людей. Думаю, это был мучительный выбор: взорваться молодой и погибнуть или гнить в российской тюрьме. Понятно, что никто ее не помилует, а скорее всего, еще и будут “выбивать” признания, имена тех, кого она знает.

Я поспрашивала окружающих: что они по этому поводу думают? Не жаль им мирных людей, которые погибли в столице России? Но окружающие сонно отвечали одно и то же:

– Это им за войну в Чечне!

– Кому – “им”? – переспрашивала я.

– Москвичам проклятым!

При чем тут именно москвичи, для меня осталось загадкой.

После всех этих событий приснился сон: за большим деревянным столом, на улице, сидели черти и играли в карты. Двое чертей было рыжих, а двое – черных как смоль.

– Мы играем на души, – хихикнул один из рыжих и щелкнул о скамью хвостом. – Не важно, кто проиграет, а кто выиграет. Либо мы забираем души плохих людей, либо они, – он указал на смоляных собратьев, выглядевших совсем недружелюбно.

P. S. На квартиру снова пошло электричество – несколько дней мы сидели без света.

Я получила свой официальный пропуск корреспондента газеты и теперь могу свободно ходить в министерства Чечни и в Дом правительства.

Целую тебя.

П.

24.07.

Зам шефа в моей газете Алан все время создает провокации, и я лавирую, как эквилибрист, чтобы не поссориться. Последняя его теория о том, что я кого-то “боюсь” и “от кого-то скрываюсь”, меня сильно задела, и я вызвала его на разговор.

Да, у меня были неприятности в связи с моими статьями, но я никого не боюсь. Не нужно создавать ложные настроения.

В Ираке убили сыновей Саддама Хусейна, Удея и Кусая, а также его внука, мальчика четырнадцати лет. Тому, кто выдал их местонахождение, положена награда – тридцать миллионов долларов. Подлость подорожала в цене! Иуде заплатили всего-то тридцать серебреников. Жил бы он в наше время, какое бы сколотил состояние!

P. S. Люди совсем перестали бояться Бога.

П.

02.08.

Вчера солдаты, те, что на “Вышке” рядом с нашим домом, опять стреляли. Как надоели среди белого дня автоматные очереди и “бух-бух” из гранатомета. Люди в ужасе забегают в подъезды, кричат. Дети плачут.

У нас появилась новая соседка. Молодая чеченка Зарета изумительной красоты: светловолосая, синеглазая. Она замужем за некрасивым старым чеченцем. Про себя рассказала: в 15 лет, после восьмого класса школы, родители выдали ее замуж. Своего мужа она в первый раз увидела только после свадьбы! Жизнь тяжелая. Муж колотит. Вернуться к родителям она не может – там нищета. Смирилась. Есть ребенок, мальчик.

Зарета много болеет. Внешне молодая женщина – подобно голливудской киноактрисе. Хитра подобно лисе: заманила меня помочь ей с уборкой, а сама стала знакомить с “братом мужа”, по просьбе своих мужчин. Я сразу ушла, но успела сделать ей строгий выговор.

12.08.

Три года, как затонула подлодка “Курск”. 118 человек погибли. Все официальные версии, по моему мнению, липа.

Правда написана лишь в неофициальных источниках. Были какие-то тайные учения. Что-то пошло не так.

В кармане погибшего капитан-лейтенанта, Дмитрия, нашли предсмертную записку. Вот часть текста, которую официально озвучили: “13.15. Весь личный состав из шестого, седьмого и восьмого отсеков перешел в девятый. Нас здесь 23 человека. Мы приняли это решение в результате аварии. Никто из нас не может подняться наверх”.

Стуки о помощи обнаружил экипаж прибывшего на место аварии крейсера “Петра Великого”. Но наши власти рьяно отказывались от помощи иностранных спасателей, утверждая, что на подлодке “Курск” моряки все равно мертвы. Когда все же приняли помощь, стук на подлодке “Курск” действительно прекратился.