Полина Жеребцова - Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

Как я могу оставить ее? Я должна быть уверена, что смогу помогать ей, что у нее всегда будет возможность купить еду и лекарства. Но, выйдя замуж, по местным обычаям, я не смогу видеть ее. Мать можно увидеть не раньше чем через шесть месяцев, и то – с разрешения мужа.

П.

27.11.

Второй день праздника Ураза-Байрам!

Хочу заметить, что в этом году люди стали менее общительны, чем в прошлом. Жить труднее, еды нет. Соседи запирались и даже своим родным не открывали дверь! Хотя все двери должны быть открыты на праздник – таков обычай.

Люди нашего двора вели себя неприветливо. В гости не ходили, кушали приготовленные сласти каждый в своем дому. А Зарета пострадала: она, по обычаю, не стала запирать дверь квартиры. Оставила ее открытой, когда вышла, чтобы купить хлеба. Кто-то из соседей воспользовался этим. Проворно забежав в ее квартиру, воришка схватил кастрюлю с только что приготовленными тефтелями и был таков! Зарета плакала, опасаясь гнева супруга. Мне ее жаль.

Однако народ распоясался – украсть в святой праздник тефтели у доброго человека, который лишь следовал обычаю. Бессовестный воришка! Хоть бы вернул кастрюльку!

Нам перепал только запах тефтелей, которыми почему-то запахло на первом этаже.

Нам удалось на праздник поздравить несколько семей. Отец Воблы постучал в нашу дверь и протянул немного денег. Он ходил и всем раздавал по четыре десятки. Таким образом, папа Воблы делился с соседями праздником.

Мы сделали оливье, и всех понемножку угощали.

Соседка Люда с внучкой Айшей не смогли прийти в гости, и Марьям с каратэ не пришла, хоть и обещала. К Вегетарианцу мы вряд ли поедем. Далеко и неохота: можно попасть под обстрел.

01.12.

Сегодня помогаю маме на почте. Тут же пишу статьи. А еще мне свойственно делать глупости. Например, я, встретив Ларису на улице, рассказала ей об Алане: как тот хитрит с гонорарами. Но, как гласит арабская поговорка: “Если боишься – не говори, если сказал – не бойся”.

Завтра мне должны наконец выплатить зарплату. На третий день праздника Ураза-Байрам на работе мне выдали 2000 р., причем 200 р. тут же забрали, даже не спросив согласия, на “подарочек руководителю”!

У соседей случилось несчастье: дочка Джамалая, которая вышла замуж, вернулась домой. Ее муж оказался наркоманом, драчуном! Семье Джамалая перед всеми неудобно: больше месяца девушка пряталась, не выходила к людям. Ведь она только ушла замуж – и тут же вернулась! Трудно теперь устроить жизнь. Соседи будут шептаться и показывать пальцами на их окна. Как пережить горе?

Отец семейства горюет страшно и позволил себе то, что никогда не позволял – он выпил спиртного и пришел в гости. До этого мы виделись лишь на улице, по дороге на рынок, но он никогда не заходил к нам. И мы никогда не видели его выпившим. Зайти к женщинам, в доме которых нет мужчины, – очень неприлично по кавказским обычаям. А уж пьяным, так вообще невозможно!

Мы с мамой были в ужасе: в нашей семье никто не пьет, даже не садится за стол, где стоит спиртное, и что делать с пьяными, мы совершенно не знаем. Не мешкая, я поспешила в дом Джамалая и позвала Исмаила. Парень быстро собрался, и мы побежали обратно, к нам. Исмаил уговорил отца вернуться домой. Почтительно сказал, что мать сильно плачет и ей плохо. Джамалай извинился, оперся на сына, и тут же откланялся.

А наши соседи (те, что торгуют водкой, и вторая жена милиционера) нас осудили: мол, выпивший человек пришел посидеть, поговорить, а мы так.

03.12.

Мы на почте: я, мама и Тамила. Маленькая девочка сидит вместе с нами на потертом диване. Тут веселее и теплее, чем в холодном доме! Иногда мы выбегаем на улицу – играем с Тамилой в догонялки. Она смеется и танцует вокруг снеговика с черными камешками-глазами, пока я и мама расчищаем дорожку от снега около входной двери.

Посетителей на почте нет. Приходят письма из Франции, Бельгии, Австрии – от тех счастливцев, кому удалось покинуть отчий край благодаря своему достатку. Многие жители республики погибли, не имея финансовой возможности выехать до ближайшего региона России – не то что в Европу. За письмами никто не приходит: родные либо погибли, либо обнищали. Или не знают, что почта работает.

Вчера я была в “Молодости”. Начальник поймал меня у редакции и сказал:

– Зачем ездила в Гудермес? Зачем рассказала председателю?! Неужели со мной нельзя было договориться?

А я ответила:

– Тебя вызовут в министерство, там и “договаривайся”.

И ушла.

Алан не на шутку испугался. Бегал по министерству – искал, куда я пошла жаловаться. Но не нашел.

Я же в приемной министерства написала заявление с просьбой пересчитать финансовые средства, выделяемые на нашу редакцию. Мне дали гонорар за два месяца 1600 р. и зарплату 2751 р. Как это понимать? Если у меня десять полных страниц в газете за месяц! Но несмотря на все неприятности, мы с мамой купили мне дубленку. Искусственную. Но с воротником “под лисицу”. Такую красивую!

П.

06.12.

Вчера ругалась с Профессором. Он возмущенно кричал, что никакого права я не имела на них жаловаться, и мое заявление им отдали прямо из министерства, из главной бухгалтерии, даже не разобравшись.

– Вот так-то! Глупая искательница правды! – размахивал моим заявлением Профессор – Ничего ты не добьешься в этой стране! Понятно?!

И, желая мне отомстить, руководство газеты тут же придумало следующее: если я не буду сидеть в редакции с 9.00 до 16.00, то меня уволят за прогул! А я ответила, что никогда ни один корреспондент не сидел в редакции: все бегают в поисках ценных материалов. Но, если подобная мера будет применяться исключительно ко мне, то я подам в суд за дискриминацию. После чего развернулась и ушла.

Грустно. Я так и не добилась справедливости.

10.12.

Снег кружится и падает с неба в невиданных количествах. Он устилает землю, сгоревшие черные дома и такие же черные души. Я подметаю снег у почтового отделения, а через полчаса вновь хрустят сугробы и не открыть дверь.

В понедельник, 8 декабря, я и мама ездили в Дагестан. Мы хотели открыть счет в банке. Говорят, что за разрушенное жилье положена компенсация, а деньги переводят на счет. Но у нас его, разумеется, нет. Да и компенсацию нам никто не предлагает. Однако мы все же решили “подстраховаться”.

В ЧР запросто могут убить за компенсацию разрушенного жилья, поэтому здесь получать деньги очень опасно. Все люди боятся. Хотя знают: от обещанной компенсации за жилье дают только третью часть, а расписаться нужно за все, иначе убьют. Ведь убивают стариков даже за пенсию!

Но наша трудная дорога в Дагестан была зря. Нам не открыли счет, прогнали от окошка в банке, объяснив это тем, что открывают счета лишь по “особым” дням и часам! Не уточнив, по каким именно. Транспорт в Чечню ходит плохо, и мы не смогли вернуться. Пришлось ночевать у незнакомых людей. Мы заплатили 50 р. за постой и спали на старом диване до утра.