Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри

Задыхаясь, в поту, мы все-таки попали на этот поезд, который был нашей самой последней возможностью. Нам удалось найти места у окна, мы упали и, бросив рюкзаки рядом, с облегчением вытянули ноги.

Беда нагрянула в образе небритого коренастого мужчины, который медленно подбирался к нам и оказался итальянским проводником. Насупившись, он изучал наши билеты, а когда он с вызывающей миной нам их вернул, Джулиан взорвался.

На плохом английском проводник объявил: ему очень жаль, но мы купили неправильные билеты. Однако – внимание! – он согласен решить эту маленькую проблему за еще одну небольшую доплату. Я смалодушничал бы, но Джулиан не вытерпел. Он отказался платить еще десять или пятнадцать евро и с презрением уставился на врага.

Это был человек лет пятидесяти и явно не в лучшем расположении духа, который не торопился возвращаться в свое купе, чтобы сыграть с коллегами в скат или что там еще его ожидало. Мы могли бы целую вечность с ним препираться, почему мы должны опять платить, хотя ни в чем не виноваты, и что мы вообще думаем о его родине и ее мафиозных структурах. Однако нам надо было как можно быстрее добраться до Рима и успеть на тот дешевый авиарейс, который я уже оплатил. Ради этого я с охотой заплатил бы все сам и расслабился. Но Джулиан обрушился на проводника с такой яростью, что тот на следующей станции вызвал карабинеров. Мне было страшно неудобно, к тому же рядом сидел еще один человек с той же конференции в Перудже. Но Джулиану публика вовсе не мешала, наоборот, ему это нравилось.

Итак, над нами теперь стояли проводник и двое полицейских с одинаково недовольным выражением на лицах. «Будьте добры, ваши документы», – сказала девушка-полицейский, которой было от силы лет двадцать.

Я полез в карман. Но Джулиан взвился: «Мы никому не будем показывать свои документы!»

Я протянул женщине удостоверение личности. Джулиан скрестил руки на груди и презрительно фыркнул.

Трое итальянцев стояли в нерешительности. Им явно хотелось вышвырнуть Джулиана, но никто не спешил делать первый шаг. Им пришлось бы схватить под руки этого небрежно развалившегося австралийца и вытащить его из поезда. Но никто из троих не решался.

Джулиан полагал, что необходимо преподать урок проводнику. С человеком в форме в принципе нельзя сразу соглашаться. И вообще, мол, он не прощает, когда с ним неуважительно обращаются. Уважение, уважение, уважение – повторял он постоянно. Но в данном случае толку было немного, потому что итальянец, очевидно, вообще не понимал его английских слов.

В 2009 году я давал видеоинтервью для «Цайт Онлайн», где меня в числе прочего спрашивали о личных мотивах вступления в WL. Джулиан был очень недоволен и обозвал это медийной проституцией. «Слишком много личного», – упрекнул он. Мол, у нас так много работы, что стыдно тратить время на длинные интервью. Впредь я старался держаться как можно незаметнее, но это не всегда получалось.

На конференции в Перудже я давал интервью молодой журналистке из Лондонского университета Аннабель Саймингтон для американского журнала «Вайрд». Она предложила познакомить нас с Сеймуром Хершем, американским журналистом, раскрывшим, к примеру, массовое убийство во вьетнамской общине Сонгми. Мы вместе пошли есть пиццу, и Херш рассказывал увлекательные истории о том времени, когда он был военным репортером. В отличие от многих якобы знаменитых журналистов, он оказался очень забавным собеседником и совсем не высокомерным.

Во время моего интервью с Аннабель Джулиан постоянно бросал на меня недобрые взгляды. Ему даже показалось, будто я назвался одним из основателей WikiLeaks. Для него был чрезвычайно важен тот факт, что он – единственный основатель.

Но я никогда не ставил это под сомнение.

Успешные утечки, о которых подробно рассказывали СМИ, сразу же давали о себе знать на наших счетах. Уже в 2008 году существовало три счета для пожертвований на PayPal. После утечки по «Юлиусу Бэру» на основной счет 1 марта 2008 года поступило 1900 евро, 3 марта там было уже 3700 евро, а к 11 марта набралось 5000 евро. В июне 2009 года единственный активный счет на PayPal был заморожен: на него можно было перечислять деньги, но снимать мы ничего не могли.

Мы не заглядывали туда несколько месяцев, и только письмо от PayPal о блокировании счета напомнило нам о нем.

«Держись крепко, – написал мне Джулиан в августе 2009-го. – Там лежат почти 35 тысяч долларов».

Я решил во что бы то ни стало разморозить счет. Джулиан же считал это не особенно важным делом. И вообще не понимал, зачем из-за этого сейчас волноваться.

PayPal требовал от нас некий документ. Мы зарегистрировались там как некоммерческая организация, хотя официально у нас этого статуса не было. На американском бюрократическом сленге это называется «501С3».

Когда я задал вопрос Гуглу, оказалось, что мы далеко не первая общественная организация, которая сталкивается с данной проблемой. PayPal регулярно осложняет жизнь своим клиентам. Тогда мы зарегистрировались как предприятие. Пришлось заплатить, но зато мы избавились от утомительных административных затрат. Немыслимо, сколько времени из собственной жизни надо потратить на то, чтобы поменять в договоре с PayPal всего одну запятую.

Я раз тридцать звонил на их «горячую линию», писал имейлы и в конце концов пришел к выводу: PayPal – это не компания с живыми работниками, а машина. Хотя иногда, после долгого ожидания на линии, мне удавалось поговорить с живым человеком. Однако индийские субподрядчики, или кто еще этим занимался, лишь советовали мне воспользоваться услугами онлайн-системы поддержки.

По-моему, сотрудники PayPal столь же беспомощны перед собственным программным обеспечением, как и клиенты этой платежной системы. Искусство правильно заполнять все поля формуляров по-прежнему является для меня тайной за семью печатями.