Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик

Квику остается только сказать «да», кивнуть или пробормотать «угу», что он и делает.

Сам Стюре мало чем может помочь, когда я пытаюсь выяснить, что же на самом деле происходило во время следствия. Воспоминания о следственных экспериментах и допросах полностью стерлись из памяти — по мнению Стюре, из-за больших доз бензодиазепинов. Луч света промелькивает в темноте, когда я спрашиваю, как он впервые узнал о том, что Чарльз Зельмановиц пропал в Питео в 1976 году. Стюре полон энтузиазма, когда ему наконец-то выпадает возможность поведать о конкретном событии во время следствия.

— Я отчетливо помню, как сидел в комнате дневного пребывания 36-го отделения и читал «Дагенс Нюхетер». Тут мне на глаза попалась заметка о том, что нашли останки Чарльза.

Мой первый поиск имени Чарльза Зельмановица в базе статей «Дагенс Нюхетер» приносит разочарование — той статьи, которую, как утверждает Стюре, он прочел, там нет.

В подавленном настроении я звоню ему и сообщаю, что такой заметки нет. Может быть, он что-то перепутал?

— Нет-нет! Я даже помню, что заметка была расположена внизу левой колонки на странице газеты, — уверенно отвечает Стюре.

В конце концов Йенни Кюттим удается обнаружить статью вручную в архиве прессы шведского телевидения — она была опубликована в «Дагенс Нюхетер» от 11 декабря 1993 года, в левом нижнем углу страницы, как и говорил Стюре.

Заголовок звучал так: «Загадочное убийство 16-летней давности раскрыто».

Я отметил, что составитель рубрики неверно сосчитал количество лет. Когда писалась статья, с момента исчезновения Чарльза Зельмановица прошло не 16, а 17 лет. Самое интересное, что 1976 год в заметке вообще не упоминается.

Если эта заметка являлась для Томаса Квика единственным источником информации, то он должен был постараться вычислить, в каком году он «убил» Чарльза. Тогда он отсчитал бы 16 лет назад и остановился бы на осени/зиме 1977 года. Именно это он и сделал!

Квик уже обсуждал убийство со своим психотерапевтом в течение трех месяцев, когда был проведен первый полицейский допрос. Сеппо Пенттинен спросил, помнит ли Квик, когда это произошло.

— Через десять лет после истории с Альваром, — ответил Квик, намекая на убийство Альвара Ларссона на острове Сиркён в 1967 году.

— Через десять лет, — повторяет Пенттинен. — Стало быть, в тысяча девятьсот семьдесят седьмом.

— Да, — сказал Квик.

Томас Квик связал 1977 год еще и с тем, что в сентябре того же года умер его отец. Эта опора на фактические события увеличила достоверность его слов, но как бы складно ни звучала история, Пенттинен знал, что Квик ошибся на год.

— Это совершенно точные сведения, что все это было в семьдесят седьмом году? Может ли быть какой-то разброс?

— Когда это происходит, у меня возникают воспоминания об Альваре. И я подумал, что тогда мне было семнадцать, а теперь мне двадцать семь, — упорствует Квик.

Но тут вмешался адвокат Гуннар Лундгрен и спас ситуацию, предложив вернуться к вопросу о годе в другой раз.

— Сегодня это звучит как-то неуверенно, — сказал Лундгрен. — Я думаю, мы с тобой выясним это позднее.

На самом же деле они больше не возвращаются к вопросу о годе, а также к вопросу о том, почему Томас утверждал, что убийство произошло вскоре после смерти отца и через десять лет после убийства Альвара.

Сеппо Пенттинен, естественно, отдавал себе отчет в том, что признание Квика последовало вскоре после появления в средствах массовой информации отчета о находке в Питео, и задал неизбежный вопрос:

— Ты читал в газетах что-нибудь обо всем этом?

— Насколько я помню, нет. Чель [Перссон] упомянул, когда назвал фамилию, что по этому поводу была заметка.

Знания Томаса Квика о Чарльзе Зельмановице не производят должного впечатления. Он рассказал об убийстве только после того, как «Дагенс Нюхетер» опубликовала заметку о найденных костях. Он использовал неверные сведения «Дагенс Нюхетер» о годе исчезновения и задним числом привязал к нему смерть своего отца и убийство Альвара.

Эти находки послужили первыми тревожными сигналами к тому, что и за одним из тех убийств, за которое Квик был осужден, стояло ложное признание. Однако мне еще предстояло ответить на тысячу и один вопрос, прежде чем я готов был поверить, что шесть судов осудили невиновного пациента психиатрической клиники за восемь убийств, которых он не совершал.

По мере того, как я продолжаю изучать допросы, меня все больше поражает то, что практически все сведения, которые Томас Квик сообщил о Чарльзе Зельмановице, неверны.

Квик сообщил, что он встретил Чарльза к юго-западу от Питео, в то время как нам известно, что Чарльз пропал в Мунксунде к северо-востоку от центра Питео. Далее Квик рассказал, что после встречи он и его помощник отвезли парня через центр Питео к месту убийства. Факты говорят о том, что Чарльз исчез неподалеку от собственного дома, а нашли его в четырех километрах строго на восток в Норра Питхольмен.

По словам Квика, они заметили Чарльза во второй половине дня или вечером. Как мы знаем, Чарльз провел весь вечер в компании друзей вплоть до своего исчезновения около часа ночи.

Квик сообщил, что в Питео лежал снег, но именно 12 ноября 1976 года земля неожиданно оголилась после нескольких дней дождя и плюсовой температуры.

Эксперты-криминалисты констатировали, что тело не было зарыто, как утверждал Квик.

Томас Квик утверждал, что Чарльз добровольно согласился заняться с ним сексом, что представляется маловероятным, так как Чарльз совершил половой акт с ученицей своей школы Марией всего за пару часов до того.

Какие мысли были у Сеппо Пенттинена и Кристера ван дер Кваста по поводу этих странностей? Кроме того, Квик заявлял, что ему удалось уговорить женатого человека, не имеющего преступного прошлого, сесть за руль и проехать 150 миль по зимней дороге, чтобы найти мальчика, — не задумались ли следователь и прокурор о здравомыслии такого утверждения? Да и зачем эти двое поехали до самого Питео?

Что думал по этому поводу руководитель предварительного следствия Кристер ван дер Кваст, об этом материалы следствия умалчивают. Однако же ван дер Кваст обратился к психиатру Ульфу Осгорду за консультацией по психологическим вопросам. Осгорд, работавший в Национальном управлении криминальной полиции, отказался, так как был занят расследованием убийства Улофа Пальме. Ван дер Квасту пришлось довольствоваться тогда совершенно неизвестным доцентом и исследователем памяти из Стокгольмского университета, который более всего на свете желал изучить психику серийного убийцы.

В марте 1993 года, как раз в тот период, когда проводились первые допросы Томаса Квика, «Дагенс Нюхетер» в разделе «Дебаты» опубликовала статью Свена-Оке Кристианссона, доцента психологии, который беспощадно осудил Швецию как «страну третьего мира в том, что касается внимания к психологическим исследованиям и использования психологических знаний в работе правоохранительных органов».