Эксперт Эксперт - Эксперт № 03 (2014)

Совсем недавний модный тезис о конце истории, торжестве либеральной демократии западного образца и соответствующей культуры оказался весьма короткоживущим. История не закончилась, напротив, западный мир стоит на пороге колоссальной трансформации. А то состояние, в котором он находится сейчас, есть состояние кризисное, есть подготовка к переходу к новой эпохе.

Мы в России должны были бы понимать это лучше всех, поскольку находимся на переднем краю этого кризиса. Должны, но не понимаем. А ведь судьба Советского Союза — одно из самых ярких и вопиющих его проявлений.

Советский проект, ужасающий своими жертвами и в то же время поражающий объективного наблюдателя масштабом свершений — социальных, экономических, культурных, каких угодно, — был в прошлом веке центральной точкой той части мира, которую было принято называть христианской. Попытка реализовать великую социальную утопию, корнями, конечно, уходящую в западную культуру и вместе с тем имеющую религиозную жажду справедливости, стала вершиной развития европейской цивилизации за последние века. Советский проект стал образцом для большой части мира, включая такие гигантские страны, как Китай и Индия. Советский Союз внес решающий вклад в победу над нацизмом. И тем не менее он рухнул почти в одночасье, не выдержав испытания минимальным внутренним напряжением.

Неправильно считать советский проект чем-то прямо противоположным основной европейской линии развития (демократия, права человека и т. п.), каким-то азиатским извращением сладких европейских идей свободы и демократии. Напротив, этот проект — последний всплеск той социокультурной системы, которая доминировала в Европе последние пятьсот лет, это последний выстрел батареи, на которой кончились снаряды. Крах Советского Союза знаменует собой пик эпохального кризиса западного мира. Россия, только что пережившая «крупнейшую геополитическую катастрофу XX века», находится в самом центре этого исторического шторма.

Я говорю здесь, конечно, не о текущем мировом экономическом кризисе, который, хотя и глубок по своей природе, все же не способен немедленно разрушить основы евро-американского мира. Речь идет о том цивилизационном кризисе, развертывание которого в прошлом веке убедительно показал великий российско-американский социолог Питирим Сорокин («Социальная и культурная динамика», «Кризис нашего времени»).

Питирим Сорокин изучал социальные и культурные (культурные — в самом широком смысле слова) изменения, происходившие в разных обществах на протяжении трех тысяч лет: в искусстве, музыке, литературе, философии, этике, праве, политике, хозяйстве и т. д. Он обозрел огромный массив фактической информации. Например, только в области изобразительного искусства им было классифицировано около 100 тыс. произведений. Сорокин пришел к следующему фундаментальному выводу: большие социальные системы тяготеют к двум типам равновесного состояния, он назвал их идеациональная культура и чувственная культура. Есть также промежуточное состояние — интегральная культура.

Основной принцип идеациональной культуры — ориентация на сверхчувственное, потустороннее, религиозное. Очевидный пример — европейское Средневековье (и, конечно, Византия!). Главная ценность этой культуры — Бог. Архитектура и строительное ремесло развиваются преимущественно в связи со строительством храмов («Библия в камне»), изобразительное искусство почти полностью подчинено решению религиозных задач, музыка — это церковные песнопения, право и этика основаны на христианских заповедях, семья — священный религиозный союз.

Европейское Средневековье не уникальный случай. Питирим Сорокин пишет: «Такая же в основном сходная посылка, признающая сверхчувственность и сверхразумность Бога, хотя воспринимающая отдельные религиозные аспекты по-иному, лежала в основе культуры брахманской Индии, буддистской и лаоистской культур, греческой культуры с VIII по конец VI века до нашей эры. Все они были преимущественно идеациональными».

Напротив, основной принцип культуры чувственной: объективная действительность и ее смысл осязаемы, сенсорны, чувственны. Культура становится светской и утилитарной, «соответствует этому миру».

Наконец, промежуточная, интегральная форма культуры соединяет в себе оба фундаментальных принципа: объективная реальность охватывает сверхчувственный и сенсорный аспекты, иррациональный подход к реальности и рациональный.

Легко представить разницу этих типов культур с помощью визуальных образов. Изобразительное искусство Средневековья было почти исключительно религиозным: иконопись, росписи и фрески в храмах, миниатюры в рукописных книгах. Темы этого искусства трансцендентальны, образы надмирны, само пространство изображения не физическое, в нем нельзя найти реальный пейзаж или портрет конкретного человека. Но уже в Высоком Возрождении доминирует реализм. Даже если это изображения Бога, персонажей Библии и святых, как, например, в росписи потолка Сикстинской капеллы Микеланджело, то это реальные физические тела и лица, демонстрирующие понятные человеческие страсти, часто даже гипертрофированные. Впрочем, главной темой Возрождения оставалась все же религия. В последующие века она была вытеснена светским портретом, пейзажем, жанровой живописью.

Промежуточная, интегральная форма искусства объединяет миры — чувственный и сверхчувственный. Герои этой живописи — конкретные люди, но только в своих высших проявлениях. Часто это аллегорическое и символическое искусство. Прекрасные образцы дают такие великие художники, как Симоне Мартини или братья Лоренцетти. На мой вкус, эта живопись — лучшее, что было создано человечеством в изобразительном искусстве.

Подобные различия, часто весьма радикальные, Питирим Сорокин методично разбирает по многим областям человеческой деятельности. Он приходит к выводу, что пятивековая эпоха чувственной культуры на Западе заканчивается. И как это бывало в прошлые времена, конец эпохи, ее кризис, сопровождается мощными социальными потрясениями.

Например, войны. Есть известные подсчеты историков, которые показывают, что в XVII–XIX веках в войнах гибло пять-шесть человек на тысячу жителей, XX век дал невиданный ранее всплеск этого показателя, теперь в войнах гибнет более сорока человек на тысячу жителей. Именно Запад породил две самые масштабные за всю историю человечества мировые войны. В этих двух войнах погибло около 100 млн человек. Но и после Второй мировой войны вооруженные конфликты полыхали по всему миру. В Корейской войне (1950–1953) погибло около 700 тыс. человек, во Вьетнамской войне (1965–1973) — около 1,5 млн человек, число погибших в фактически еще не законченной войне в Ираке, по минимальной оценке, составляет 150 тыс. человек, по другим данным — более 500 тысяч. И это лишь три войны, те, что на слуху. А военных конфликтов в последние десятилетия были сотни.